Байки "Скорой помощи" - Андрей Шляхов Страница 30

– Бери красные – они вкуснее, – посоветовал ей Петрович.

– В них сахара больше, – ответила Вера.

Данилов взял ржаную лепешку, три плавленых сырка и пол-литровый пакет томатного сока.

Пробивая ему покупки, пожилая кассирша горестно покачала головой и не сдержалась:

– Врач, а чем питаетесь – смотреть страшно!

– А есть совсем не страшно, – заверил ее Данилов. – Даже вкусно.

Место для обеда Петрович выбрал грамотно – вдали от людского потока, в каком-то богом забытом тупичке, чтобы никто не портил аппетит просьбами «смерять давление» или проконсультировать по поводу геморроя. Сам обед, вместе с закупкой провизии, занял не более двадцати минут. Оставшиеся десять минут Петрович курил у машины, а Вера рассказывала Данилову о своей новой, молочно-фруктовой диете. Данилов слушал и про себя поражался смелости и фантазии, с которыми неизвестный ему диетолог придумывал совершенно неожиданные сочетания продуктов. Впрочем, он подозревал, что большинство модных диет придумывали журналисты…

Известие об аресте водителя Ольшевского и последовавший за этим визит двух сотрудников Госнаркоконтроля Елена Сергеевна восприняла совершенно спокойно. И водители ей не подчинялись, и с учетом – хранением наркосодержащих средств на подстанции все было в порядке. Впрочем, в учет визитеры вникать и не подумали. Коротко переговорили с заведующей, поинтересовавшись ее мнением о враче Пыжненко и фельдшере Тарасевиче, работавших сегодня вместе с Метастазом, выгребли все содержимое из шкафчика арестованного и отбыли восвояси.

– Ну, Метастаз! Ну, козел старый! – удивлялась в курилке Казначеева. – Кто бы мог подумать! А я-то все удивлялась, что он в своем рюкзаке таскает – сберкнижку или бутылку?

Со своим грязно-желтым, вылинявшим от времени рюкзачком Ольшевский не расставался никогда – даже таскал его за собой в туалет. Народ на подстанции, зная, что у Ольшевского «не все дома», этому не удивлялся.

Елену Сергеевну волновало другое – за прошедшую неделю на имя главного врача Станции поступило семь письменных жалоб на врачей и фельдшеров шестьдесят второй подстанции. Жалобы были не из тех, от которых можно спокойно отмахнуться. Доктор Федулаев и фельдшер Язов вымогали у больной с почечной коликой деньги за госпитализацию. Не добившись своего, оставили пожилую женщину дома и даже не передали актив в поликлинику.

Фельдшер Федорченко произвел осмотр больного, не вымыв рук, и теми же грязными руками произвел внутримышечную инъекцию. На справедливое замечание ответил нецензурной бранью и обещанием «отдуплить на хрен одной инъекцией». И это неизменно вежливый Саша Федорченко!

Доктор Саркисян вместе с фельдшером Строковой госпитализировали больного с подозрением на нарушение мозгового кровообращения пешком.

Доктор Могила обозвал отставного полковника с воспалением седалищного нерва «трехзвездочным холуем» и уехал, не оказав ветерану Вооруженных Сил медицинской помощи.

Машина тринадцатой бригады, опознанная на Центре по номерному знаку, предложила гражданину, ждущему маршрутку, подвезти его до Рязанского проспекта за сто рублей. Гражданин возмутился и накатал жалобу. На машине в тот день работала фельдшер Кутяева и водитель Селиванов. Ну от этой «сладкой парочки» всего можно ожидать…

Доктор Чугункин, осматривая двадцатилетнюю пациентку с подозрением на аппендицит, долго щупал ее за груди, а потом, сняв диагноз, предложил счастливой девушке заняться с ним оральным сексом. Ладно – Жгутиков, но Чугункин! Ужас!

Сильнее всех отличился доктор Бондарь. Избил в машине больного с сотрясением головного мозга, взятого с улицы. Больной возмутился тем, что доктор ему «тыкает» и немедленно получил несколько оплеух, от которых голова его закружилась пуще прежнего.

Сегодня утром, в пять минут десятого, Елене Сергеевне звонил Сыроежкин, заместитель главного врача «скорой». Сыроежкин, помимо прочих обязанностей, ведал кадрами и назначениями.

– Что у вас там творится?! – раздраженно поинтересовался он. – Я уже начинаю жалеть о том, что поспешил заменить Тюленькова на вас, Елена Сергеевна! Но Борис Ефимович так вас нахваливал, так нахваливал!

– Я разберусь с жалобами, Валерий Иосифович, – пообещала Елена Сергеевна.

Что еще можно было ответить?

– Разбираться с жалобами – это наше дело! – с ударением на слове «наше» рявкнул Сыроежкин. – Ваше дело – организовать работу вверенной вам подстанции таким образом, чтобы жалоб не было. Вы понимаете – не бы-ло!

– Я понимаю…

– Семь жалоб! – Голос Сыроежкина сорвался на фальцет. – За одну неделю! Чем вы занимаетесь, Елена Сергеевна?!

– Я работаю…

– Плохо работаете! Мало работаете! Я сегодня же доложу Михаилу Юрьевичу, как вы работаете!

И бросил трубку.

Сыроежкин, конечно, хам, но гнев его справедлив. Семь жалоб за неделю!

– Да что он выдумал?! – фельдшер Кутяева вопила в кабинете заведующей так, что слышно было на всей подстанции. – Предложили подвезти за сто рублей! Мамашу бы свою он подвез за эти деньги на кладбище! Не было такого! Сукин сын!

– Больную с подозрением на аппендицит помню, – спокойно подтвердил доктор Чугункин. – Осмотрел, не нашел ни одного симптома острого аппендицита, дал совет и уехал. Предложений никаких не делал, это ложь.

– У него есть свидетели? – спросил доктор Бондарь. – Нет? Тогда пусть заткнется! Я его не бил!

– Да я и выражения такого не знаю – «трехзведочный холуй»! – возмутился доктор Могила. – Больного Петренко помню. Он, как я и написал в карте вызова, от инъекции анальгетиков отказался, заявив, что не любит уколов и будет лечиться самостоятельно.

– Как это – пешком?! – схватился за голову эмоциональный Саркисян. – Мы же этого кабана с четвертого этажа на носилках с Бутаковым спускали, чуть не надорвались! И в приемное мы его на каталке завезли, как положено!

Фельдшер Строкова и водитель Бутаков подтвердили слова Саркисяна.

– Игорь Герасимович никого пешком не госпитализирует, – добавила Строкова. – У него в самом начале работы на «скорой» пациентка упала, когда шла к машине, и сломала руку… С тех пор он даже вывих пальца на носилках тащит.

– Истинно так, – добавил Бутаков. – С доктором Саркисяном всегда так – не смена, а сплошной марш-бросок.

Фельдшер Федорченко, прочитав предъявленную ему ксерокопию жалобы, пожал плечами и сказал:

– Галлюцинации, не иначе.

Доктор Федулаев за восемнадцать лет работы на «скорой» (на пятом курсе пришел подрабатывать фельдшером, да так и втянулся) привык ко всему. В том числе и к тому, что клиент всегда считается правым.

– Можете дать нам по выговору, мы переживем, – сказал он, глядя прямо в глаза заведующей. – Хотя все это неправда, от начала и до конца. У бабки с распространенным остеохондрозом были боли, мы их купировали и уехали. Какая колика? Какая платная госпитализация? И если ей было так плохо, то почему она не вызвала повторно?