Стоиеновая певичка, или Райский ангел - Наоми Суэнага Страница 30

В преддверии осени кимоно с прелестным узором в виде алых листьев клёна, богато расшитых по контуру золотыми и серебряными нитями, производит впечатление изысканного щегольства. В последней декаде августа ещё держится летняя жара, и если, несмотря на это, певица появляется перед зрителями в фурисодэ из плотного шёлка, как будто духота ей нипочём, она тем самым демонстрирует особую утончённость вкуса.

С довольной улыбкой на лице я одеваюсь к выходу в гараже, где нет даже зеркала. Сегодня мне предстоит самая ненавистная работа — выступление в баре. Хозяева баров, закусочных, сусичных и прочих подобных заведений водят знакомство с представителями эстрадных агентств, а порой и сами неравнодушны к песням, поэтому по торжественным случаям, например в очередную годовщину со дня открытия, они приглашают артистов и устраивают концерт. Места для этого вполне хватает, публика же состоит в основном из руководителей компаний, с которыми хозяин поддерживал отношения на протяжении, скажем, десяти лет. Естественно, артисту достаются солидные чаевые — тысяч сорок за один вечер.

Но особой радости эти деньги мне не доставляют. В отличие от оздоровительных центров, где слушатели тянутся к кошелькам, только если исполнитель действительно им понравился, здесь тебе вручают заранее заготовленные «обязательные» чаевые в нарядном конвертике. На душе от этого становится так муторно, что и не передать. Правда, выступая в таких местах, певец получает отличную возможность продать кассеты со своими оригинальными записями, но поскольку у меня таковых не имеется, я не вижу тут для себя особой поживы.

И всё же главная «прелесть» таких концертов состоит в том, что артисту не предоставляют помещения, где он мог бы переодеться. Однажды мне посоветовали использовать в качестве гримерки обыкновенную туалетную кабину. Тут даже я не выдержала и возмутилась. Интересно, как я буду повязывать оби, если здесь даже чемодан раскрыть негде? Тогда в качестве альтернативы мне предложили на выбор грязную каморку, набитую всевозможными причиндалами для уборки, и припаркованный на улице автомобиль. Я просто онемела и молча возвела очи к небу. «О, есть отличный вариант!» — вспомнил кто-то и повёл меня на двор, где стояла огромная собачья будка. От своего спутника я узнала, что площадь будки — целых шесть квадратных метров, что, даже выпрямившись во весь рост, голову себе не зашибёшь, и что, если снаружи её чем-нибудь укрыть, получится великолепная гримёрная.

Ничего себе сюрприз! Облачаться в фурисодэ в собачьей конуре!

Подавив в себе гнев, я изобразила на лице улыбку и со словами: «Вот как? О-о, какая необычная гримёрная!» — шагнула в железную клетку вместе со своим чемоданом. Самого хозяина там не было, но крепко пахло псиной и недоеденными собачьими консервами. Не могу сказать, что это доставило мне большое удовольствие. Тем не менее я открыла чемодан и первым делом извлекла из него виниловый коврик, купленный в стоиеновом магазине, расстелила его на полу и разулась. А что мне оставалось делать? Всё-таки это лучше, чем сортир или кладовка. Ободрённая этой мыслью, я достала складные плечики и, надев на них своё фурисодэ, подвесила к потолочной жерди. В этот самый момент дверца клетки с лязгом захлопнулась, и кто-то из обслуги бара действительно принялся укрывать это сооружение плёнкой. Спустя некоторое время я услышала:

— Линда-сан!

Я бесцеремонно заметила, что меня зовут Ринкой.

— Хорошо, пусть будет Ринка. Скажите, сколько примерно времени вам потребуется на переодевание?

— Сколько времени? Я собираюсь выступать в фурисодэ, поэтому минут пятнадцать-двадцать, не меньше. Но потом мне ещё нужно будет наложить косметику.