Антиглянец - Наталия Осс Страница 30

Жаклин наклонилась к Николя и о чем-то говорила с ним, показывая на нас.

Черт, это панель! Зеркальная панель. И уйти нельзя. Потому что рекламный бюджет. Ха, и здесь бюджет! Только деньги другие. Сумасшедшие.

– Самый красивый редактор русские, – Жаклин была пьяна и счастлива.

Мы вернулись за стол. Праздник продолжался. Принесли спаржу в лужице коричневого соуса, в центре звездочка из фрукта, название которого я все время забываю. Люди начали рассасываться. Мы сидели.

Яна кричала:

– Мясо, принесите мне мясо!

Принесли лапшу, маленький холмик на огромной тарелке.

– Это «доширак»! Унесите «доширак» и дайте нам мясо!! – кричали мы все. По-моему, официант понял слово «доширак». И принес еще две бутылки дорогущего шампанского Diamonds, которым торговал концерн.

Жаклин ничего не ела. Только пила шампанское. Как воду. В левой руке она держала бокал, правой наливала из бутылки. Скорость оседания пены отставала от темпа Жаклин, и жидкость переливалась – на стол, на платье, на мех.

Наконец принесли мясо. Уже ничего не хотелось.

– Oui, мьясо! – Жаклин съела сначала свое, потом чужое – девочки сгружали ей вырезку со своих тарелок. – Я привезу вас Парис через месяц! Кто поедет со мной? Жить будем один номер.

– Я!

– И я!

– Жаклин, я обожаю Париж. Жаклин, слышишь, Париж – это Жаклин! – кричала Таня.

– Всем налить! – приказала Жаклин. Бутылки не хватило. – Еще champagne!

Несли шампанское и десерт. Шоколадный шарик, покрытый серебряной глазурью, под карамельной сеткой. Духи в карамели, аромат в шоколаде.

– Можно мне чай? – спросила я Жаклин.

– Сначала надо есть десерт! Пей champagne вместо чай.

К столу подошли Николя и Франсуа.

– Vive la Russie!

Франсуа встал позади Насти и положил руку ей на плечо. Она не растерялась.

– Жаклин, нужен фотоаппарат!

Жаклин сунула сумку в руки Марусе.

– Достать! Настья, где твой оператор? Он снимать нас! Почему ты не усадить его здесь?!

– Потому что он всего лишь оператор, Жаклин, – смиренно объяснила Ведерникова.

Маруся наконец нашла камеру и прицелилась.

Фото Насти, Франсуа и Николя. Жаклин поднялась, опираясь на бутылку. Жаклин, Настя, Николя, Франсуа. Девочки вскочили с мест и обступили владельцев империи роскоши.

– Сними нас всех вместе! – попросила меня Маруся, которая рисковала остаться за кадром. Я кивнула.

– Встаньте ближе!

Я выстроила композицию: Настя на стуле, на ее плече – пьяная рожа Жаклин с размазавшейся помадой, Николя и Франсуа за спинкой стула, Яна, Оксана и Саша жмутся к лацканам пиджаков старшего и младшего Орсе, Маруся и Таня встали на цыпочки, пристраивая свои головы между благородными сединами отца и черными кудрями сына.

Три кадра. Настя без бокала. Настя с бокалом. Третий смазан – Франсуа нагнул голову и что-то шепчет на ухо Насте.

– Merci bien!

Франсуа обменивался визитками с Ведерниковой, Жаклин что-то жарко обсуждала с Николя. Наконец они ушли.

Почти все сорок столов опустели. Остался один русский – в полном составе.

– Мы гулять дальше!

Я чувствовала, что леденею. От холодного шампанского начинало болеть горло, кондиционер шпарил вовсю, по залу гуляли сквозняки. Ленкино платье, которое было мне все-таки маловато, впивалось в спину. Уже час ночи.

– Может, уже можно уйти? – спросила я Оксану.

– В принципе, можно. Но я посмотрю на тебя, если ты сделаешь это первой.

Я вздохнула – значит, нельзя.

Девочки рассматривали фото, передавая камеру по кругу.

– Франсуа такая лапочка!

– Ви влюбиться Франсуа? Он занят! У него очень знаменитый модель.

– А он Насте визитку дал, – сказала Яна.

– Настя может пробовать! Может, Франсуа ему изменить.

– Ей или ему? – я вдруг сообразила кое-что.

– У него подружка быть! И есть друг! – Жаклин залилась счастливым смехом и снова налила себе шампанского. – Кто со мной пить?

Девочки подставили бокалы. Я отказалась.

– А ты почему не пить с Жаклин?

– Я уже не могу, спасибо.

Жаклин обняла Яну. Они поцеловались.

– В Париж надо пить! Ты, Борисоф, спрашивать про секс. А ты любить групповой секс?

Я замерла. Жаклин смотрела на меня, а я на ее руку, которая поглаживала красное Янино платье. Там, в районе груди. Яна сидела, закрыв глаза. Маруся и Таня оторвались от фотоаппарата. Саша хихикнула. Оксана разглядывала пустой бокал. Настя вертела в руках визитку.

И что я сейчас должна сказать?

– Ты просто так спрашиваешь или что-то конкретное?

Черт, что я несу! Ступор, в котором я находилась уже сутки, парализованная наставлениями Полозовой и Красновой – «подружись с Жаклин, это наш бюджет», – заставлял меня делать то, чего я никогда бы не сделала. Но я уже не понимала, кто такая эта «я» теперь. Мне надо было пить шампанское, которое я никогда не любила – потому что так надо журналу. Но желудок-то мой. Я сидела в ледяном зале, думая о бюджете, но моя собственная кожа покрывалась пупырышками. Журнал не представили Николя Орсе, и это не относилось ко мне – исключительно к Gloss, который не был первым в списке симпатий парижского офиса L’Or – но унижение прожевала лично я. Я работала на журнал не только головой, но кишками и печенью. Последний вопрос был сокрушительным. Неужели есть еще органы, которые должны поработать на успех глянца?

– Алена у нас еще новичок. Правда, Жаклин? – Саша погладила Жаклин по щеке.

– Добро пожаловать в индустрию! – шепнула мне Оксана и встала из-за стола.

Девочки задвигали стульями.

– Кто хочет в отель, может ехать отель!

Еще минут пятнадцать мы жались возле своих стульчиков, изображая светскую беседу, а реально дожидаясь, пока Жаклин опустошит последнюю бутылку.

В автобус сели в гробовой тишине. Жаклин впереди с Яной. Я забилась на заднее сиденье. Настя уехала на такси – к друзьям в Пасси.

Меня качало. Кресло, кровать, абажур над столом – все кружилось, и я с трудом фиксировала их взглядом на положенных местах. Упасть не раздеваясь? Нет, добраться до душа, смыть липкое ощущение сегодняшнего вечера. Я пахла духами, шоколадом, шампанским, сигаретами – и от этой концентрированной гламурной смеси меня подташнивало. Пусть завтра не будет прически, наплевать – мне нужна чистая, проточная вода, льющаяся прямо в темя.

Я прошлепала в комнату. Открыла окно – и вдохнула. Люблю ночной воздух европейских городов – все равно, где это, и все равно, какой это город. Тишина, шорох шин – кто-то проехал по соседней улице, горшки с цветами, балкон напротив, стук ставень, запираемых на ночь. Благополучная, уютная тишина, в которой так хорошо засыпать. Звонок! Я вздрогнула. Кто это – три часа ночи?