Околоноля - Натан Дубовицкий Страница 30

Егор явился в «Алмазный» ровно в семь. Только присел, не успел даже рассмотреть каких-то очень широко, но не вполне определённо известных по пухлым лоснящимся журналам персонажей, хрустящих за соседним столиком айсбергами и латуками, как прямо на него покатилась от входных дверей инвалидная коляска, гружёная завёрнутым в плед цветов родного триколора очень худым, долголицым, долгоносым и долгоруким человеком лет тридцати пяти. Он совсем не двигался, удивлённые чёрные глаза его не мигали, сложением походил на высохшее кривое дерево саксаул.

Коляска резко затормозила возле Егора, толкавшая и остановившая её прекрасная дама сказала:

— Здравствуй, Егор. Я капитан Вархола.

Она была одета в сногсшибательный мундир офицера погранслужбы, очень идущий ей, сшитый не иначе как на заказ и, судя по неповторимому изяществу силуэта и характерным стежкам безукоризненных швов, — заказанном как минимум у Ива Сен-Лорана, как минимум. Погоны шикарные, звёзды явно ювелирной работы, неброские, но дорогие, платина, не какой-то там военторг, не золото даже, точно, платина. Силовики вообще приоделись невидимой рукой рынка, в условиях демократии похорошели на диво и даже явили недурной вкус. Блистательная амазонка без приглашения уселась на придвинутый официантом стул, повернула инвалида восковым фасадом нежилого тела к себе и стала светить Егору прямо в лицо, как на допросе, слепящей и горячей своей красотой. Это была Сара. Он поверить не мог, щурился, салфеткой тёр мокрый лоб и всё же видел и понимал — это Сара.

— Ты Вархола? Ты капитан госбезопасности? Чушь какая! Сара, прекрати, пошли ко мне, займёмся друг другом, как всегда, я сейчас Чифу позвоню, мне не до шуток. А это ещё что за покойник-передвижник? Так ты всё это время врала мне, сука же ты. Шпионила для Чифа, или для фирмы своей, — Егор строчил бы и строчил без остановки, но Сара прервала его.

— Это не покойник. Это муж. Абдалла. Он теперь гражданин России и даже её герой. Приехал из Йемена, воевал против нас на Юге. Я взяла его в плен, перевербовала. Мы поженились. Он стал воевать на нашей стороне. Был ранен, очень сильно ранен. Теперь он такой. Ничего не чувствует, не говорит, не слышит, не видит. Только плачет иногда. Мне его сегодня не с кем оставить, вот взяла с собой. Он не помешает. Дайте мне соку что ли ананасового, что стоите, не спросите ничего. Меню не надо. Я не Сара. Я действительно капитан госбезопасности Яна Николаевна Вархола. Абдалла стал католиком. Не православным, потому что я католичка. Что скривился? Не понимаю, почему вы, русские, христианский народ, к католикам относитесь как к чужим, а к мусульманам как к непутёвым родственникам?

— Да не кривлюсь. Это я так удивляюсь.

— Мой прадед белочехом был, а потом в чк служил.

— Красночехом, — ввернул Егор.

— Так наша фамилия и вписалась — чк, нквд, мгб, кгб, фск, фсб… Я за тобой не шпионила, ну так, разве самую малость. Я просто Игоря попросила парня мне найти, ты под описание подошёл. Мне с тобой, правда, хорошо. А Игоря знаю давно, мой отец был его куратором ещё когда он в издательстве работал. Он дома у нас бывал, конфеты мне таскал. Невкусные. Отец до сих пор его крыша. Генерал Вархола. Слышал? Ну и я им помогаю иногда.

— Для капитана гб слишком молода и слишком разговорчива, — сказал Егор, которого начинала бесить его собственная растерянность. Он не понимал, чему здесь верить, чему нет, и от непонимания злился.

— Я хороший офицер, Егор. У меня три боевых креста. Так что звание не из-за папы. Сама заработала. А насчёт разговорчивости — не обольщайся, ты не получил никакой информации, только ничего не стоящие данные справочного характера. Ты же знаешь, на свете столько увлекательных вещей, не имеющих ни малейшего значения. Девяносто девять и девять в периоде процентов получаемых нами сведений — шелуха, шлак, пустышка, — её муж разревелся было, пустив слюни, но Яна быстро утёрла его рот салфеткой и заткнула извлечённой из притороченной к тачке сумки гигантской пустышкой. Абдалла успокоился, почмокал соской и опять затих, словно камень, как бы помер.

— Ладно, Сара, уж позволь называть тебя так. Я ведь не о твоих заслугах перед отечеством пришёл послушать и не о том узнать, что Чиф стукачом при конторе состоял, — бешенство дошло до пика, стабилизировалось и ровно гудело у Егора под словами. — Ты ведь была у «Своих», я ведь не обознался, это была ты.