Шоколад на крутом кипятке - Лаура Эскивель Страница 30

В доме неукоснительно следовали традиции, от выпечки кренделя до приготовления шоколада, который являлся наиважнейшей частью этого домашнего ритуала. Неумение его взбивать может привести к тому, что шоколад высшего качества превратится в отвратительную жижицу, то же происходит, когда его упускают при варке, когда он чересчур густ или подгорел.

Избежать всего вышесказанного просто. Воду с плиткой шоколада ставят на огонь. Количество воды должно несколько превышать то количество, которым в дальнейшем наполнят кастрюльку, где шоколад будут кипятить. При первом закипании посуду снимают с огня. В горячей воде плитка легко растворяется, и смесь пропускают через мельничку, чтобы шоколад хорошо перемешался с водой. Снова ставят смесь на огонь. Когда она закипает и начинает убегать, посуду снимают с огня. Тут же снова ставят, и так — до трех вскипаний. После этого шоколад взбивают. Половина подается, а вторая половина снова взбивается. Тогда подается остаток, причем поверхность шоколада должна быть покрыта пенкой. Вместо воды может быть использовано молоко, но в этом случае допускается лишь одно вскипание. При втором кипячении смесь надо как следует перемешивать, чтобы она не загустела. Лучше усваивается шоколад, приготовленный на воде, нежели на молоке.

Гертрудис закрывала глаза каждый раз, когда делала глоток из стоявшей перед ней чашки. Жизнь была бы намного краше, если бы каждый мог взять с собой туда, где ему приходится бывать, запахи материнского дома. Конечно, этот дом уже не был домом ее матери. Она ведь только сейчас узнала, что Матушки Елены нет в живых. И сильно огорчилась, когда Тита сообщила ей об этом.

Гертрудис хотела похвастаться перед матерью своими успехами. Не она ли стала генералкой революционной армии? Этого назначения она добилась своими собственными усилиями, геройски сражаясь на поле битвы. Умение командовать было у нее в крови, так что, едва вступив в армию, Гертрудис стала быстро расти в чинах, достигнув наивысшего положения. Приехала она также и за тем, чтобы удивить мать своим счастливым замужеством. С Хуаном они вновь повстречались после того, как не виделись целый год, и та же самая страсть, что и в день, когда они впервые познали друг друга, с новой силой вспыхнула в их сердцах. О чем еще можно было мечтать! Ей так хотелось увидеть мать и чтобы та увидела ее — для того хотя бы, чтобы Матушка Елена строгим взглядом указала ей на необходимость вытереть с губ остатки шоколада.

А шоколад был приготовлен как в старые добрые времена.

Гертрудис, прижмурив глаза, молча послала Тите пожелание долгих лет жизни для сохранения кулинарных секретов их семейства. Ни она, ни Росаура не владели ими, и поэтому со смертью Титы, видимо, умрет и все прошлое их рода. Закончив трапезу, гости перешли в гостиную, где начинались танцы. Комната была хорошо освещена невиданно большим количеством свечей. Хуан восхитил присутствующих великолепной игрой на гитаре, губной гармонике и аккордеоне. А Гертрудис каблучком отбивала ритм исполняемых Хуаном вещей.

Из своего угла Тита с гордостью наблюдала за сестрой, которую восхищенные поклонники осаждали вопросами о ее участии в революции. Со всей непринужденностью Гертрудис, дымя сигаретой, рассказывала фантастические истории о сражениях, в которых ей довелось побывать. Разинув рты, все внимали тому, как она командовала первым в ее жизни расстрелом, однако, заслышав польку «Иезуит в Чиуауа», замечательно исполняемую Хуаном на американском аккордеоне, она, не в силах удержаться, пустилась в пляс. С большой простотой, легко и весело отплясывала она этот танец, задирая юбку чуть ли не до колен.

Это ее поведение вызвало скандальные комментарии присутствующих дам. Росаура шепнула Тите: — Не знаю, откуда у Гертрудис такая прыть? Маме не нравилось танцевать, да и папа, как рассказывают, делал это плохо.

В ответ Тита лишь пожала плечами: она-то прекрасно знала, от кого Гертрудис унаследовала чувство ритма и кое-что еще. Тита хотела унести Матушкин секрет в могилу, но сделать это не сумела. Через год Гертрудис родила мулатика. Хуан был взбешен и пригрозил бросить ее. Он не мог простить Гертрудис, что она, как он вбил себе в голову, принялась за старое. И тогда Тита, чтобы сохранить их семью, рассказала им все как есть. К счастью, она не решилась сжечь письма с безусловно черным прошлым матери, и они сослужили добрую службу, подтвердив невиновность сестры.

Как бы там ни было, для Хуана это был сильный удар, но, по крайней мере, они не разошлись и навсегда остались вместе, проведя больше времени в радости, нежели в распрях.

Все-то она знала: и почему Гертрудис так ритмична, и отчего разваливается семья Росауры, и от кого она беременна.

Сейчас Тите хотелось бы знать, как лучше всего выйти из столь затруднительного положения. Это было самым важным. А самое утешительное — что теперь есть кому поведать свои печали. Она надеялась, что Гертрудис пробудет на ранчо достаточное время, чтобы выслушать ее и присоветовать, что делать. Обратного желала Ченча. Ей ли было не злиться на Гертрудис, — ну не на саму Гертрудис, а на ее прожорливое войско, которое доставило ей столько лишних хлопот! Вместо того чтобы насладиться семейным торжеством, в это позднее время она должна была накрыть большой стол на дворе и готовить шоколад на пятьдесят воинских ртов отряда Гертрудис.

Продолжение следует…

Очередное блюдо:

Гренки на сливках.