Похитители жвачки - Дуглас Коупленд Страница 3

Чувства влияют на наше тело так же, как витамины, рентген или аварии. Но что бы я сейчас ни испытывал, одному Богу известно, какие органы от этого страдают. Так мне и надо. Я нехороший человек – ну, просто потому что плохой и вдобавок сбился с пути.

О, вот бы вернуться на десять лет назад, туда, где я считал себя хорошим и думал, что выбрал правильный путь! Каждую секунду я ловил кайф от жизни. Каждую секунду у меня было ощущение, будто рабочий день кончился и можно идти домой. Рай на земле!

Знаешь, как я познакомился с Джоан? После обеда мы с Алексом и Марти возвращались на работу. Я выпил три стакана красного и понимал, что не стоит показываться в конторе под хмельком. То были дни, когда за такое преступление еще не увольняли, но мне вовсе не хотелось испытывать судьбу: за пять лет я сменил уже три места. Так что я сказал, будто мне надо забрать белье из химчистки. Денек выдался отменный, можно было не надевать свитер. Солнце выглянуло из-за тучи, и меня словно телепортировали прямо на его поверхность. Я стоял в этой дивной желтизне на пересечении Сеймор и Нельсон-стрит; жар по коже был похож на музыку. Потом небо вновь затянуло, и я точно оказался в туалете авиалайнера. Закрыл глаза, а когда открыл, увидел прямо напротив гадалку.

Ни фига себе!

Я подошел к ней, протянул пять баксов и сказал:

– Ну, говорите.

Гадалка явно не пыталась создать вокруг себя атмосферу тайны. Выглядела она так, словно только что получила пособие по безработице и идет в магазин за пачкой сигарет для своих шести незаконнорожденных младенцев: никакой косметики, спортивный костюм и мужские коричневые туфли.

Но я все-таки хотел узнать будущее. Примерно раз в десять лет у меня возникает это непреодолимое желание, и чтобы от него избавиться, надо его утолить. Поэтому я спросил еще раз:

– Что меня ждет?

Она посмотрела на меня, как на домашнюю работу по математике. Потом схватила за руку, сжала кончик моего большого пальца и ответила:

– Ты сидишь на опушке леса, и вокруг тебя собрались все лесные твари. На твоей левой руке устроилась сойка, а на правой мирно дремлет белка. Они отдыхают и чувствуют себя в полной безопасности.

Такого ответа я не ожидал, но мне понравилось ощущение, возникшее в голове от ее слов.

Она посмотрела на мою ладонь, потом снова на меня и продолжала:

– Ты был бедовым ребенком, затем отдалился от родителей, и сейчас они не шибко на тебя рассчитывают.

Хороша гадалка!

– Тебе было около двадцати, когда ты увидел нечто страшное и захотел измениться. Что это было?

– Лучше вы мне скажите.

– Кажется, авария на дороге.

Черт, она и вправду хороша!

– Сколько было погибших? – спросила гадалка.

– Четверо.

– Погибли четыре человека, и после этого ты вернулся к родителям. Сказал что-то вроде: «Мам, пап, я понял, что ошибался, и решил измениться. Я исправлюсь. Я начну себя уважать». Твоя мать заплакала от счастья.

Вокруг нас шумели люди и машины, но меня это не беспокоило: словно где-то вдалеке бубнил телевизор. Я не знал, что сказать.

– Беда в том, – продолжала гадалка, – что ты изменился совсем чуть-чуть и ненадолго. Тебе не хватило духу следовать по криминальному пути юности, однако ты был слишком ленив, чтобы по-настоящему исправиться. Хотел спросить, почему я так странно на тебя смотрю? Теперь ты знаешь ответ.

Я был слегка навеселе, поэтому задал следующий вопрос:

– Прошлое свое я знаю. Расскажи мне про будущее.

– Что я должна рассказать? Что ты исправишься? Врать не стану. В твоей жизни больше не будет перемен. Возможно, у тебя родится рыжеволосый сын и дочка-левша. В Мексике тебя может ужалить медуза, и через час ты, вероятно, умрешь. В душе ты размазня, серединка на половинку. Испытания тебя не изменят. Тогда какой в них прок?

Она еще не закончила:

– Думаешь, мое место на помойке? И что с того? У меня есть дар, но я не обязана им пользоваться. Чаще всего я от него отказываюсь. А сегодня мне нужны деньги, и я их получу. Дай мне сто долларов.

– С какой стати?

– Иначе я расскажу то, чего ты не хочешь знать. Купи мое молчание.

И я купил.

Она убрала пять двадцаток в карман, сложила маленький столик и ушла.

Тут сзади раздался женский голос:

– Вы наверняка любите животных.

Я обернулся и увидел Джоан, которая держала на поводке собачку породы джек рассел. Терьер нюхал какие-то коробки.

– Что?

– Вы любите животных и всегда с ними разговариваете. Вот как сейчас.

Она была моего возраста, но без печати о пробеге на лбу. Еще она здорово походила на выросшую Джейн из детских книжек: щечки как румяные яблоки, вся светится здоровьем и норовит поправить мою грамматику. Джоан наверняка догадалась, что со мной ей ничего хорошего не светит, но все равно подошла. Она начала этот танец.

Я полюбовался ее псом, Астро.

– Привет, дружок!.. Да, я люблю животных. – Почесал его за ухом. – Не пойму только, зачем твоя хозяйка мне об этом говорит?

– Зачем? – переспросила она. – Видите ли, тех, кто разговаривает с собаками, легко растормошить. Определенные ситуации – например, беседа с гадалкой или с животными – выводят их за пределы самих себя. Когда говоришь с предсказательницей, можно не напрягаться. Болтать что угодно. А потом все опять встает на свои места, но тебе уже легче.

– Вы подслушивали?

– Да, случайно вышло. Маленькому Астро захотелось в туалет, и я его ждала.

– Гадалка видела, что вы слушаете?

– Ага.

– И вы все равно хотите со мной познакомиться?

У Брендана действительно были рыжие волосы, а Зоуи – левша.

Но я никогда не ездил в Мексику и никогда не поеду.