Наследник Гиппократа - Юрий Корчевский Страница 3

Утром Никита готовился сдать смену, как затрезвонил телефон. Неужели опять приёмный покой? Оказалось – Лёшка Троян, приятель и коллега.

– Никита, привет! Как дежурство?

– Ты уже через полчаса должен быть на работе, узнаёшь. Двух драчунов к тебе в палату определил.

– Да господь с ними. Мне до двенадцати отлучиться надо. Звонил завотделением, он не против, если ты подменишь.

– Лады, договорились, но в двенадцать будь, выспаться хочу.

– Буду, как штык!

Не зря говорят, хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Голова после ночи тяжёлая. Но умылся, побрился, а тут и заведующий отделением заявился. Никита о смене доложил.

– Тебе Троян звонил?

– Мы договорились.

– Тогда иди на обход, свои палаты и его.

Никита обход сделал, истории болезней оформил записями. За обыденной работой время летело быстро. Уже одиннадцать. Завотделением на плановой операции. И снова зазвонил телефон.

– Приёмный покой беспокоит. Хирурга надо.

– Буду.

Никита по лестнице бегом, вместо физзарядки. Вот от чего бы он не отказался, так это от кофе, но это уже дома. В приёмном отделении пациентка на кушетке, стонет. Осмотрел её Никита, предварительно жалобы выслушав. Надо оперировать, причём срочно. У пациентки парапроктит. Для несведущих – гнойное воспаление вокруг прямой кишки. Промедлишь – гной расплавит кишки, с последующим перитонитом. Выкарабкаться сложно будет.

– Госпитализируем, оформляйте документы, я пока скажу готовить операционную.

– Доктор, не могу я лечь. Мне бы таблетки какие или уколы.

Никита присмотрелся. Вроде лицо знакомое, а где видел – вспомнить не может. Ему по работе приходится контактировать со множеством людей, всех не упомнишь.

– Милочка! Если не прооперировать, причём срочно, кончится плохо, ситуация серьёзная.

– Не могу я! У меня ребёнок – второклассник.

– Позвоните близкой подруге. В конце концов, отцу.

– Разведёнка я и подруг нет.

Вот же ситуация!

– Если операции не избежать, сколько я в больнице пробуду?

– Если повезёт – неделю, дней десять.

– О!

По щекам женщины слёзы покатились. И вдруг Никита вспомнил. Это же эта женщина его после дежурства подвозила на «девятке» к медучилищу. Операцию отложить нельзя, и ребёнок один неделю без присмотра – невозможно. Никита решился.

– Он у вас в школу ходит?

– Во второй класс, самостоятельный.

– Хорошо, давайте адрес и как звать сорванца?

– Андрей. А что это меняет?

– Я за ним присмотрю.

– Вы? А впрочем, выбора у меня нет.

– Тогда оперируем.

По cito были сделаны анализы, больше для того, чтобы подтвердить диагноз. Пациентку подняли на лифте. Пока сёстры её готовили, пришёл анестезиолог, хохмач и балагур Винницкий Володя.

– Привет, что у тебя?

– Парапроктит острый.

– Анекдот по специальности. – Приходит старый одессит в больницу навестить родственника, даёт наставления: Дашь десять баксов медсестре, пятьдесят – хирургу и сто – анестезиологу. – Сто за то, чтобы заснуть? – удивился молодой. – Чтобы заснуть – десять, а девяносто за то, чтобы проснуться.

Посмеялись. Володя ушёл опрашивать пациентку – не было ли аллергии на лекарства, да не стоят ли съёмные зубные протезы, какое артериальное давление и массу других вопросов. Никита направился в предоперационную, мыть руки. Процедура не быстрая, но всё же лучше, чем обработка рук ещё десять-пятнадцать лет назад. И операционное бельё одноразовое. Прежнее, из х/б, попробуй отстирай от крови, а после стерилизации в боксах оно вообще жёлтое.

Хорошая операционная бригада – половина успеха. Даже от толковой операционной медсестры или санитарки зависит многое. Перед операцией считается всё – инструменты, тупферы, марлевые тампоны. После операции, пока хирург брюшную или иную полость не зашил, считают использованные и неиспользованные инструменты. Число до и после должно сойтись. Сколько случаев бывало, когда забывали инструмент или марлевый тампон в животе? Это человеку непосвящённому кажется странным и глупым, как можно не увидеть в брюхе, скажем, тампон. Да запросто. Он кровью пропитался, среди перистальтирующих кишок не заметен, замаскировался. И только подсчёт заставит искать потерю.

Операция получилась удачной, но не быстрой. Никита руки поднял, согнутые в локтях.

– Считай.

Санитарка и операционная медсестра начали счёт инструментов, тампонов.

– Сошлось.

– Ушиваем и выходим.

Выходим – это не из операционной, а из полости. Поставил дренаж.

– Всем спасибо. Володя, как?

– Вывожу, давление, пульс, дыхание – в норме.

Вывожу – это из наркоза, когда снижают, а потом вовсе прекращают подачу анестетика. Никита вышел в предоперационную, сбросил испачканную одежду, перчатки, вымыл руки.

Теперь в ординаторскую, заполнять историю болезни. При определённом опыте это быстро. Зашёл анестезиолог.

– Вышла, на вопросы адекватно отвечает, но тормозит.

Так бывает у всех. Хорошо, если не тошнит. У многих состояние, как с глубокого похмелья – болит и кружится голова, тошнота.

– Всё, устал.

В ординаторскую вошёл Лёша Троян.

– А вот и я!

– Шеф ещё оперирует и у меня пациентка только с операционного стола. Присмотри.

– Иди уже, видок у тебя ещё тот.

– Вымотался.

И не домой к себе надо идти, а к мальчугану Андрею. Судя по адресу – не так далеко. Немного волновался, опыта общения с детьми у Никиты не было. А тут ещё и совсем незнакомый мальчишка. Судя по времени, Андрей должен вернуться из школы. Нашёл дом – хрущёвскую пятиэтажку, поднялся на этаж, позвонил. Из-за двери раздался детский голос.

– Кто там?

– Меня Никитой звать, мама тебе звонила?

Несколько секунд тишины, потом щёлкнул замок, дверь приоткрылась.

– Мама запретила незнакомым открывать.

– Она в больнице, заболела. Несколько дней за тобой буду присматривать я. Можно войти?

– Входите.

Никита вошёл, снял туфли, прошёл в комнату. Стандартная двушка, чисто, по-женски уютно, но очень скромно. Достатком тут не пахнет.

– Давай знакомиться, – протянул руку Никита. – Ты Андрей, а я Никита, врач.

– А мама долго болеть будет?

Мальчуган руку пожал.

– Дней десять.