Пандора из Сосновки - Александр Коренюгин Страница 3

— Да он ничего больше не умеет. Слабый и худосочный! Пил и коноплю курил. А без заработка я его оставить никак не мог. Почитай на его иждивении мать и племянник-сирота.

— Хорошо, — согласился милиционер, — а где он сейчас? И на трактор мы бы хотели взглянуть!

— Сейчас все организуем, всех найдем! Мы всю ночь провозились с машиной, а сейчас утро уже. Все будут по домам — еду готовят, домашний скот обихаживают. И Валерка тоже, небось, мамаше по двору помогает или коноплю свою полет-поливает. Сам ведь выращивает, а потом курит. Бестолочь! И все молчат, хоть тот же сельсовет или, скажем, участковый. Ну, хоть бы словечком этого гада попрекнули! Так нет, за всем Михалыч должен присмотреть, другим и дела нет! — суетился и волновался Михалыч, — Садитесь в мою машину. Ваша легковушка по нашим дорогам не пройдет. Мы сначала заедем на машинный двор, там Вы трактор посмотрите. А уж потом Валерку сыщем.

— Давайте мы сделаем все наоборот, — возразил автоинспектор, — сначала Федорцова найдем, опросим его, а уж потом и трактором займемся.

Во дворе Федорцовых копошилась старушка-хозяйка. Посмотрели сеновал, баньку — Валерки не было. В хате его тоже не обнаружили. Тогда Михалыч обратился за помощью к старушке:

— Петровна, а где Валерка?

— Да я думала, что ты его на работе задержал. Он дома уже сутки как не появлялся. Да, что сутки, знать, боле, чем сутки. Две ночи дома глаз не кажет. А, ты, Михалыч, чего с утра припожаловал? Да еще и с милицией! Валерка снова чего натворил? Так ведь клялся, что завязал и с водкой, и с коноплей. Весь свой урожай скосил и божился, что на речку снес, выкинул. Что, брешет, что ли? Говори, Михалыч, а то я со страху могу и богу душу отдать. А если чего натворил, то прости ты его, Михалыч, Христом Богом прошу, прости. Погибнем ведь мы! Один он у нас кормилец. Пенсия моя, сам знаешь — никудышная. А тут мальца на ноги поднимать надо. Ты, уж прости нас, Михалыч. Сама знаю, что навязались мы на твою голову. Но без тебя совсем пропадем.

— Не ночевал, говоришь две ночи? — помрачнел Михалыч, — так и я теперь не знаю, что думать.

Приехали на машинный двор, но трактора там не было. Трактористы, те, что на ремонте оказались, рассказали, что Валерка два дня назад получил наряд на транспортировку навоза для огорода бабы Вари, и с тех самых пор тракторок на машинном дворе не появлялся.

— Сбежал, что ли ваш подопечный Федорцов? И трактор с собой прихватил? — спросил гаишник у помрачневшего Михалыча, — Получается, что улики уничтожает? Теперь его нужно в розыск объявлять! Ну, ничего, на тракторе далеко не уедет. Найдем. Не в вашем селе, так в соседнем районе.

— Что-то я сомневаюсь, что Валерка мог сбежать, — усомнился Михалыч, — за свои поступки он всегда ответ держал по совести, не прятался за чужие спины. Да и мать с племяшом не мог бросить. Он где-то здесь, завалился на какой-нибудь сеновал, и будет там сидеть, пока в чувство не придет. Мы его тут сами поищем. А когда найдем, то позвоним. Да я уверен, что до завтрашнего дня прочухается и выползет из своей норы. Найдем мы его, потом и ГАИ передадим. Даже не сомневайтесь, пару суток — и Валерку можно допрашивать.

Валерку и трактор действительно через день нашли сами сельчане. Вернее, сельчанин. Старший сын Михалыча, Никита. Никита работал в фермерском хозяйстве отца механиком, одновременно заведующим машинным двором и главным инженером с широким кругом должностных обязанностей и полномочий. Сельчане называли его младший хозяин.

Нашел пропавшего тракториста Никита не случайно. Как только он узнал, что пропал колхозный тракторок и вместе с ним нерадивый Валерка, сразу же отправился с проверками во все места, где мог прятаться Валерка. А прятаться он мог в любом доме села. Как бы сельчане Валерку не осуждали, но без него не обходилось ни одно подворье — навоз перевезти, за дровами съездить, усадьбу вспахать. Да мало ли еще в какой механизации нуждается частное подворье — и всюду Валерка и закрепленный за ним маленький тракторок. Так сам Михалыч решил — пусть Валерка работает на подворьях сельчан, там хоть какой-то толк от него. Целыми днями будет в селе крутиться, на глазах. Сельчанам на сходе запретил расчеты с Валеркой бутылкой производить. Долго втолковывал, что тракторист Валерий Николаевич Федорцов числится на работе в фермерском хозяйстве, и наравне со всеми получает заработную плату. Но сельские люди, народ хлебосольный — и накормят, и чарку нальют. Работу-то человек выполнил, надо отблагодарить. Обычай вроде такой, заведен давно, прадедами. Как же от него отступиться?

А в тот день, когда случилась авария, он должен был навоз на подворье бабы Вари отвезти. Но, странное дело, зачем-то поехал на шоссейку, хотя от коровника, где нагрузил прицеп навозом, до усадьбы бабы Вари нужно было ехать по сельской грунтовке и совсем в другую сторону. Выходит, что самовольничал Валерка, совсем руководство признавать перестал. Вот и решил Никита провести свое частное расследование и с Валеркой разобраться. Раз, и навсегда!

«Найду я тебя, — сердился Никита, — и тут же уволю! Ты к фермерскому хозяйству больше никакого отношения не будешь иметь. В тюрьму посадят, так заслужил. Отцу прикажу, чтобы не заступался и сам от тебя открещусь».

Объехал Никита все дворы нижней деревни, со всеми поговорил. Никто Валерку не видел. А про навоз вообще ничего не знали. Да и понятное дело — погрузчик для навоза всегда стоял возле коровника. Приехал за навозом, пересядь на погрузчик, да и сам нагрузи.

Доярки Валерку тоже не видели — грузился то ли ночью, то ли ранним утром, когда никого на ферме не было. Это и понятно. Так было заведено. Все так поступали, чтобы запахом доярок не травить.

Но была еще верхняя деревня. Верхнюю и нижнюю деревни разделяла небольшая речушка, перегороженная дамбой, за которой образовалось озеро. Баба Варя как раз и жила в верхней деревне.

Однако, до верхней деревни Никита не доехал. Возле самой дамбы увидел он на мелководье речушки фермерский тракторок, завалившийся на бок. А из-под тракторка торчали Валеркины резиновые сапоги. Приметные сапоги, их знала вся деревня — ярко красного цвета с синей полоской.

Никита спустился с крутого бережка реки и сразу сообразил, что это уже не тракторист Валерка, а его окоченевший труп.

Обошел Никита по мелководью со всех сторон тракторок, присмотрелся. На первый взгляд было очевидно, что пьяный или обкуренный коноплей Валерка просто не справился с управлением. Трактор съехал к самой кромке крутого берега реки и начал падать. Валерка в это время выпал из кабины и упал в воду. А уж затем на него свалился трактор.

«Вполне могло так случиться, — размышлял Никита, — но только не с этим трактором. Получается, что здесь не простая авария „по пьянке“, а вполне криминальная история. А Валерка под трактором, это инсценировка для несведущего в сельских делах городского следователя».

Никита точно знал, что при любой степени опьянения вывалиться из трактора Валерка не мог. У трактора неделю назад случилась поломка — стало клинить единственную дверь. Чтобы выбраться из трактора, нужно было остановиться, а потом плоскогубцами отжать запор. Сама по себе дверь открыться никак не могла.