Ночь светла - Петер Штамм Страница 3

* * *

Отец поставил стул к кровати. Повернешь голову, и видно, как он сидит, уставившись на стену, а там плакат с какой-то выставки – на зеленом поле три красные точки по диагонали. – Нравится тебе картинка?

Три точки. Она подняла голову с подушки. Отец быстро взглянул на нее и тут же отвернулся.

– Джон Армледер, – произнесла она и в самом имени художника вдруг почуяла опасность.

С нее сдерут кожу – ну, она не совсем поняла, но врач вроде бы собирается отделить кожу ото лба, не нарушая кровоснабжения, спустить пониже и использовать для нового носа.

– Маттиас погиб, – сказал отец.

– Да, – ответила она, – конечно.

Она знала, она ведь его видела. Слезы уже текли по вискам, а она и не заметила, что плачет. Отец достал из пачки на тумбочке бумажный платочек и промокнул ей глаза – непривычно нежное движение.

– Мне очень жаль.

«Я могла погибнуть!» – эти слова Джиллиан повторяла про себя снова и снова, но какой в них смысл? Поток слез прекратился так же неожиданно, как вначале хлынул. Отец выбросил платочек в мусорное ведро у двери и, вернувшись к кровати, снова уселся на стул. Выждав минутку, он сказал, что надо бы прояснить несколько организационных вопросов.

– Мама заходила к вам домой, сделала все, что нужно.

С тех пор как Джиллиан попала в больницу, она часто вспоминала детство и то время, когда уже покинула родительский дом: театральное училище и годы, проведенные в маленьких провинциальных театрах. Смутно вспоминалось ей и продолжение истории – брак с Маттиасом, работа на телевидении. Она и финал домыслила: сцена в саду, солнечный летний день, она стала старше, но как женщина все еще привлекательна, и мужчина там есть, пьют белое вино и беседуют о былых временах.

– Маттиас погиб, – произнесла Джиллиан.

– Одна и четыре десятых промилле алкоголя в крови, – ответил отец. Просто констатировал факт, будто сообщил размер одежды или вес Маттиаса.

– Я устала…

– Но главное, что ты осталась жива.

– Так только говорится. А я не знаю…

Отец, коротко взглянув на нее, тут же отвел глаза:

– Твоя подруга рассказывает, что вы с Маттиасом поссорились.

– Очень может быть, – согласилась Джиллиан. – Наверное, мы поссорились.

* * *

Маттиас обнаружил пленку и отнес проявлять в фотомастерскую. Они уже собирались выехать к Дагмар справлять Новый год, как вдруг он раскинул перед нею эти снимки:

– Кто фотографировал?

Джиллиан собрала фотографии, даже не рассмотрев, и сунула обратно в конверт:

– Тебя не касается!

Маттиас язвительно расхохотался:

– Да уж, обычное дело – фотографироваться в таком виде.

– Не волнуйся, для публики эти снимки не предназначены, – заверила она.

– Значит, ты этим занималась для удовольствия?

– А если я подарок тебе готовила?

Маттиас замолчал на минутку. Потом все-таки продолжил:

– Что, если тот тип в мастерской сделал отпечатки и для себя? Но тебе, похоже, все равно, кто на тебя смотрит в таком виде!

– Ты сам понес проявлять пленку, я тебя об этом не просила.

Маттиас вышел из комнаты. Час спустя он, одетый в темный костюм, появился в дверях с вопросом, готова ли она ехать. В этот миг Джиллиан потеряла к нему всякое уважение.

– Ладно, – сказала она, – поехали. Сейчас только переоденусь.

Пошла в спальню и нарядилась в самое короткое свое платье, в черные чулки сеткой, в туфли на высоченном каблуке. Губы накрасила ярко-красным, на шею за ушами нанесла чуточку духов – роскошный аромат, подарок Маттиаса, она этими духами почти не пользовалась. Маттиас нетерпеливо топтался в прихожей.

А когда она прошла мимо него к входной двери, тихо спросил:

– Ты на панель собралась или на новогоднюю вечеринку?

В машине они не обменялись ни единым словом, а в гостях он изо всех сил старался к ней не приближаться. Джиллиан издалека наблюдала, как он там стоит – причесочка аккуратная, костюм поблескивает.

К двум часам ночи только самые стойкие все еще сидели за большим столом, уставленным грязными тарелками и пустыми бокалами. Маттиас, единственный мужчина в компании, держался в сторонке, с бокалом в руке он через дверь террасы вглядывался в темный сад. Дагмар недавно рассталась со своим другом, и тут вдруг она сболтнула, что ей стоит все более значительных усилий воспринимать мужчину как эротический объект. Вопреки договоренности, что домой машину поведет Джиллиан, она выпила лишку. Потому и согласилась с Дагмар, еще и добавив, что женское тело вообще красивее мужского. Дагмар встала и направилась в туалет. Но по дороге приостановилась позади Джиллиан, положила руки ей на плечи и поцеловала в щечку. Маттиас распахнул дверь террасы и шагнул в сад.

Маттиас был редактором по культуре в иллюстрированном журнале, где про культуру почти ничего не писали. Когда они познакомились, Джиллиан еще работала на местном телеканале. Маттиас произвел на нее впечатление, поскольку в культурных кругах знал всех и вся. Их пути часто пересекались, Маттиас знакомил ее со всякими людьми и каждый раз уговаривал остаться на празднование премьеры. Однажды морозным зимним днем они встретились на премьерном показе в маленьком театре, расположенном высоко над городом. После спектакля сидели вместе, за одним столом с артистами. Правда, Джиллиан почти весь вечер говорила только с композитором. Тот заинтересовался ее необычным именем, она объяснила: мать у нее – англичанка. Джиллиан казалось, будто композитор знает о ней такое, что ей и самой неведомо. Далеко за полночь все вместе вышли из театра, а улица завалена снегом, и ветер ледяной. Маттиасу непременно хотелось показать ей что-то такое особенное. И когда остальные потопали к станции канатной дороги, он перевел ее через улицу к маленькой площадке, откуда открывался изумительный вид. Огни города сверкали в холодном воздухе, и казалось, даже до звезд рукой подать. Маттиас показал ей на памятник под большой липой: там похоронен Бюхнер. Обнял ее за плечи и рассказал сказку про бедного мальчика из «Войцека». Джиллиан ее помнила еще со школьных лет… И луна – гнилушка, и звезды – маленькие жучки золотые, и земля – горшок перевернутый… Тут они поцеловались.

Тем вечером ничего более не произошло. На трамвайной остановке они разошлись и поехали в разных направлениях. Лишь весной они впервые провели вместе ночь. Джиллиан, к тому времени пережив два-три бурных романа, радовалась, что с Маттиасом все так просто и он, кажется, по-настоящему ее полюбил. Но… ласковый-то он ласковый, а чем дальше, тем реже спали они друг с другом. И дел у обоих всегда по горло, так что Джиллиан раз за разом откладывала разговор на эту тему.

Когда он, упав на колени, попросил ее руки, она только рассмеялась и взъерошила ему волосы. Дело было в дорогом ресторане, где все ее знали, обращались к ней по имени. Сначала ситуация показалась ей неловкой, а потом даже понравилась. В последующие годы у них бывали и тщательно инсценированные романтические ужины, и завтраки с шампанским, и вечеринка сюрпризов с гостями в масках, когда ей исполнилось тридцать пять, и выходные дни в спа-отелях, и ночи в номерах для влюбленных.