Сметенные ураганом - Татьяна Осипцова Страница 3

– Света, я должен тебе сказать…

«Ты должен сказать, что любишь меня. Ну, говори же!»

– …Нет, потом, когда приедешь к нам на дачу.

На прощанье он поцеловал ее в щеку.

Опять в щеку, расстроилась Светка. Парень, которого любит, – чуть ли не единственный, с кем она не целовалась по-настоящему. Ничего, еще нацелуется. Миша собирается сказать ей что-то важное на своем дне рождения. Конечно, он скажет именно то, что ей больше всего хочется услышать. Скажет всерьез, в присутствии своих родителей, и предложит выйти за него замуж. Но, кажется, такие предложения надо делать в присутствии родителей невесты?.. Ерунда. Это в книжках так, а в жизни… В жизни его родители намного важнее, чем ее. Ее папа и мама простые инженеры. А Мишины… Конечно, он не может сделать такой важный в жизни шаг, не поставив их в известность. И наверняка Улицкие с радостью примут Свету в свою семью. Яна Витальевна, Мишина мама, женщина болезненная и хрупкая, всегда относилась к ней приветливо, а солидный Павел Петрович частенько отпускал старомодно-галантные комплименты, трепал по плечику, называл нежным цветком, способным украсить любое общество.

Всю дорогу в электричке, пропуская мимо ушей болтовню Славки, Света мечтала о том, что произойдет сегодня или завтра. Лучше бы Миша объяснился ей в любви и объявил родителям о своих намерениях сразу. Тогда с сегодняшнего дня она будет самой счастливой девушкой на свете и почти полноправным членом семьи Улицких.

– Скоро случится что-то очень важное… – шепнула ей на ухо подруга.

– Что? – вынырнула Светка в реальность.

– Скоро ты что-то узнаешь… И очень удивишься, – повторила Манюня, улыбаясь немного смущенно.

«А ты-то как удивишься, когда Мишенька объявит, что мы с ним поженимся, – ухмыльнулась про себя Света. – Ведь ты знаешь его чуть не с песочницы, вы сто лет дружите, и он относится к тебе, как к сестренке. С кем ты будешь обсуждать стихи, прочитанные книги, прослушанные в филармонии концерты, когда я выйду за Мишу? Ладно, подружка, оставлю тебе эту привилегию. Когда я стану носить фамилию Улицкая, то буду хороша одним этим, и мне уже не надо будет разыгрывать интеллектуалку перед парнями».

Эта роль давалась Светлане с трудом. Начитанная подруга то и дело подсовывала ей книги. С прозой Светка еще туда-сюда справлялась – заглянет в начало, в середину и в конец, поймет, как зовут основных героев, захлопнет книжку, а после спросит у Манюни, в чем там вообще было дело. Но с поэзией… Короткие строчки-лесенки не читались вообще, а если страница и одолевалась, то смысла она все равно не понимала. Подтекст, музыка стиха, метафоры и красота слога – это было недоступно ее разуму. Поэтому, завидев в руках у подруги среди принесенных книг очередной сборник стихотворений, Светка кривилась:

– Опять мандельштамы тягомотные? Забирай обратно, даже смотреть не буду.

– Зря ты так, Светочка… Миша очень хвалил эту книжку.

– Вот и читай сама, если он хвалил.

– Я уже прочитала. Мне бы хотелось услышать твое мнение.

– Мое? Нет у меня никакого мнения ни про какие стихи!

– Но ведь тебе понравилась любовная лирика Маяковского, помнишь, я тебе читала?

– Когда ты вслух читала – да, понравилось. А стала сама – не могу, строчки разъезжаются. Дай лучше чего-нибудь про любовь, нормальными словами, и покороче.

Дачу Улицких отделяла от Финского залива лишь стометровая полоска дюн да редкие сосны, убегающие вдаль золотистыми столбами. В теплом весеннем воздухе ощущались нотки хвои и водорослей, пригретых солнцем у кромки воды.

Именинник встретил друзей у ворот. Света вручила ему доставшийся маме по розыгрышу в обществе книголюбов роман Валентина Пикуля, Маня подарила альбом репродукций Русского музея.

В ожидании праздничного обеда гости разбрелись по огромному участку, кто-то играл в бадминтон, Славка с Димкой резались в настольный теннис.

Света стояла рядом с Мишей и Манюней, машинально следила глазами за целлулоидным мячиком и мечтала, чтобы Манька догадалась оставить их с Мишей наедине. Она уже собиралась незаметно подмигнуть подруге и кивнуть головой в сторону – мол, отойди, дай нам поговорить – когда на открытой террасе появился Павел Петрович в сопровождении молодого мужчины лет тридцати.

Высокий и широкоплечий неизвестный гость невольно привлек Светино внимание. Его волнистые темно-русые волосы выглядели так, будто он только что из парикмахерской. Холеные усы над четко очерченным ртом и синие глаза на смуглом, не по-питерски загорелом лице тоже производили впечатление. Серый костюм сидел отлично, голубоватый галстук оттенял белизну рубашки. Заметив, что Светлана смотрит на него, незнакомец одним взглядом охватил всю ее фигурку в короткой белой юбочке и футболке со смелым вырезом, прищурился оценивающе, будто мысленно раздевая ее, улыбнулся и слегка кивнул. Она поежилась под этим откровенным взглядом, отвернулась и шепотом спросила у Миши:

– Кто это?

– Манин протеже. Юрий…

– Шереметьев, – подсказала Маня. – И вовсе он не мой протеже, а тети Поли, сын какой-то дальней родственницы. Она давно умерла, я ее в глаза не видела. Этот Юра объявился у нас совсем недавно. Он будто бы от семьи откололся, ни с кем из близкой родни не общается. Кажется, из-за того, что с отцом поссорился – тот капитан первого ранга в отставке. Его я тоже никогда не знала, тетя Поля рассказывала. Отец хотел, чтобы сын училище Фрунзе окончил, а Юрий то ли бросил после второго курса, то ли его отчислили… После он окончил торговый институт.

– Так он торга-аш? – презрительно протянула Света.

– Директор ресторана, – поправила Маня. – Случайно узнал от тети, что мы знакомы с Улицкими, и попросил представить его Павлу Петровичу. Сказал, есть какое-то интересное предложение.

Раскатистый голос хозяина дачи прогудел совсем рядом:

– Жаль, что Степан Тихонович не приехал. Но завтра он будет обязательно. Может, переночуете у нас, Юрий Алексеевич? Места хватит.

– Благодарю, Павел Петрович. У меня дача недалеко, там переночую, – ответил низкий бархатный баритон.

– Но на обед вы останетесь? А еще лучше – на ужин. Обещаю вкуснейшие шашлыки. У нас сегодня весело, молодежь обязательно танцы затеет. – Мишин отец подвел гостя к ребятам. – Вот она, наша смена… С Михаилом, моим сынком, вы уже знакомы? Манечку вам представлять не надо… А это Светик-семицветик, Манина подружка, друг этого дома и яркое украшение любой компании. Она и попеть, и потанцевать мастерица – молодец девчонка! Светочка, знакомься, это Юрий Алексеевич Шереметьев.

Света подала руку и кивнула, сосредоточив взгляд на холеных усах, в глаза нахалу смотреть не хотелось. Неожиданно Шереметьев склонился и поцеловал протянутую руку. Света вздрогнула, по спине отчего-то пробежали мурашки.

– Очень приятно. – Он выпрямился и все-таки поймал ее взгляд. Затем обернулся к хозяину. – Спасибо за приглашение, Павел Петрович, я с радостью его принимаю. Давно не проводил время среди молодежи.