Танец маленьких разбойниц - Спаркли Хейтер Страница 3

— Ну же, давай, — слышится голос Блэки, — отойди немного в сторону и наклонись. Тогда будет казаться, что башня прямая, а тебя малость перекосило.

Хлоя упрямо мотает головой и предлагает Блэки самой выполнить этот грандиозный режиссерский замысел. Блэки передает камеру Хлое, встает на ее место и, вскинув руки, делает вид, что поддерживает падающую башню. Но тут Хлоя замечает идущую вдалеке парочку, и все внимание оператора переключается на них.

— О боже, это ОН, и с ним какая-то женщина! Как, как он мог приехать в Италию, зная, что я тоже буду здесь? А потом они наверняка отправятся во Флоренцию. Блэки, я ни за что не поеду во Флоренцию!

Блэки тяжело вздыхает:

— Ладно, мы не едем во Флоренцию, мы идем на пляж. Устраивает?

Хлоя выключила камеру и начала плакать.

— Блэ-эки, он едет во Флоренцию, ты представляешь, во Флоренцию с другой девушкой!

— Почему же с другой? Это та же девушка, с которой он был на выпускном вечере?

— Нет, это другая девушка!

— Брось, Хлоя, Джон не стоит твоих слез. На ком бы он в конце концов ни женился, его несчастная женушка уже через две недели после свадьбы застукает своего благоверного в кладовке среди метелок и тряпок в обнимку с горничной.

— Думаешь, он на ней женится?

— Не знаю. Да и какая разница? Если Джон намерен бегать за каждой юбкой, то почему бы тебе не заглянуть в штаны к горячему итальянскому парню? Давай найдем себе парочку местных красавчиков и…

— В данный момент меня меньше всего интересуют горячие итальянские парни, — отрезала Хлоя.

— Напротив, это именно то, что тебе нужно: небольшая гормональная инъекция. Твоему организму явно не хватает витаминов, — тоном опытного врача добавила Блэки и расплылась в многозначительной улыбке.

— Я пока не готова к новым отношениям. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.

— И сколько же тебе потребуется, лет двести?

— Сто пятьдесят будет вполне достаточно.

— Понятно. Ну, тогда мы успеем пообедать. А завтра можем съездить в Ливорно.

Но Хлоя не могла есть. Встреча с Джоном окончательно выбила ее из колеи. Блэки только качала головой и в недоумении пожимала плечами: безутешное горе подруги казалось ей по меньшей мере странным. Ну да, она тоже переживала любовные трагедии и тоже чувствовала себя несчастной и одинокой, это состояние продолжалось дня три-четыре, от силы неделю, но чтобы страдать так долго, и главное — из-за кого? Хлоя считала Джона харизматичной личностью и верила, что в будущем он станет блестящим писателем. Блэки находила его претенциозным, эгоистичным и слабохарактерным, а к тому же крайне несимпатичным. «Похож на лягушку с выпученными глазами», — сказала она подруге, когда та познакомила ее со своим новым приятелем. Джон Кэрри мог в течение пяти минут пялиться на собеседника и при этом ни разу не моргнуть. Когда же он наконец моргал, движение это получалось каким-то неуклюжим, словно вы разговаривали с пришельцем, пытающимся выдать себя за землянина. Блэки была убеждена: Джон Кэрри станет менеджером в банке отца, потом совершит какое-нибудь финансовое преступление, сядет в тюрьму, где и осознает, что на самом деле предпочитает гомосексуальные отношения. Там же, за тюремной решеткой, он напишет свой омерзительный роман.

Хлоя ни на секунду не забывала, что путешествует без Джона. Мысль об итальянских каникулах, которые она могла бы провести вместе с Джоном, постоянно преследовала ее. Любой мелочи оказывалось достаточно, чтобы расстроиться: у нее начинали трястись губы, на глаза наворачивались слезы, затем следовали трагический вздох и горькие рыдания. Теперь же, после того как Хлоя увидела Джона в Пизе, ситуация стала просто невыносимой. Блэки поняла, что ее надежды на маленькое романтическое приключение рухнули окончательно. Даже если бы к ним за столик подсел сам Колин Фаррелл, то Хлоя либо разразилась бы потоками слез, либо, смерив его убийственным взглядом, просто потому, что Колин — это не Джон, удалилась бы с гордо поднятой головой.

Вот уже три месяца как она рассталась со своим дорогим Джонни, но, похоже, поговорка «Время лечит» не имеет к Хлое никакого отношения. Однако Блэки приехала в Европу вовсе не для того, чтобы еще два месяца нянчиться с убитой горем подругой. Она хотела развлекаться, встречаться с парнями и вообще радоваться жизни.

Увы, Хлоя не проявляла ни малейшего желания радоваться жизни, не говоря уж о встречах с парнями. Мрачная физиономия подруги отпугивала всех более-менее приемлемых, с точки зрения Блэки, кавалеров. Единственными мужчинами, которых притягивал трагически-отрешенный взгляд Хлои, были прохиндеи среднего возраста, желающие «снять» двух девочек для занятий групповым сексом; эти с невероятной настойчивостью осаждали подруг, стоило им появиться на пляже или устроиться где-нибудь на террасе уличного кафе.

В лучшие времена Блэки и Хлоя без труда знакомились с парнями, каждая из них пользовалась успехом у мужчин, а когда они были вместе, поклонники вообще как подкошенные падали к их ногам. Хлоя производила впечатление женщины холодной и неприступной, Блэки казалась слишком резкой и жесткой, в комбинации же они составляли неотразимую пару: благодаря присутствию Блэки мужчин не так сильно пугал внеземной облик Хлои, в свою очередь на фоне подруги Блэки выглядела более дружелюбной и мягкой.

Хотя иногда их принимали за лесбиянок, правда лишь в тех случаях, когда речь шла о мужчинах, измученных сексуальными фантазиями. В восьмом классе Хлоя и Блэки действительно пробовали пощупать грудь и ягодицы друг друга, просто для того чтобы понять, какие у них при этом возникнут ощущения. Также на одной рождественской вечеринке Блэки целовалась с девочкой из параллельного класса, однако помимо этих невинных экспериментов ни Блэки, ни Хлоя никогда не чувствовали склонности к однополой любви, так что предложения некоторых мужчин, одержимых лесбийско-порнографическими идеями, оставались без ответа. Подруги дали им прозвище «жертвы «Плейбоя»». В Европе таких страдальцев было полно.

Блэки в одиночестве спустилась в ресторан гостиницы и, выйдя на террасу, уселась за столик. С террасы открывался вид на реку и небольшой причал, возле которого покачивались рыбацкие лодки и старые, поскрипывающие рассохшейся древесиной баркасы. Гостиница выглядела такой же старой, обшарпанной и живописной, как стоящие возле причала ветхие суденышки. Блэки осторожно положила руки на выцветшую скатерть, заляпанную бурыми кофейными пятнами с красноватыми вкраплениями кетчупа: стол угрожающе качнулся, несмотря на подложенную под ножку замусоленную газету. Наступающий вечер и мягкий свет от разноцветной карнавальной гирлянды, натянутой между деревянными балками, скрывал убогость интерьера и придавал террасе романтичный вид. «Как было бы приятно оказаться здесь вместе с каким-нибудь симпатичным парнем», — подумала Блэки.

И желание ее моментально исполнилось: на террасу поднялся молодой мужчина и сел за соседний столик. На вид ему было лет тридцать, приятное открытое лицо, голубые глаза, темные коротко стриженные волосы. Мужчина скинул с плеча рюкзак и положил на стол большой альбом для рисования. Заказав бокал красного вина, он достал из наружного кармана рюкзака угольный карандаш, открыл альбом и погрузился в работу. Блэки украдкой покосилась на соседа, художник изображал причал и рыбацкие лодки.