Толчок восемь баллов - Владимир Кунин Страница 3

В вестибюле горел малый свет, на диване спала дежурная, дремал швейцар в модерновом креслице. Входная дверь была заложена — похоже, что через нее никто не выходил…

Толик постоял, постоял и вернулся обратно. Стал сгребать ногой мусор в угол. Потом уселся на постель. Прилег. И тут ворвался сосед, размахивая деньгами.

— Зачем товар так долго держал? — кричал он. — Хороший товар, дорогой! Так берут! Что это такое?

— Зира, — сказал Толик. — Приправа для плова… Кто же покупал ночью-то? Ее и днем не берут. И людей сейчас на улице нету.

— Есть люди, есть, дорогой! Как нету? Люди всегда есть. Уметь надо.

Сосед вынул из пустого Толиковй мешка блестящий новенький транзисторный приемник.

— Вот — приемник купил! Музыку слушать будем! Любишь музыку слушать? Японский. Чистый «Соня»!..

— Сейчас купил? — снова удивился Толик, хотя уже должен был перестать удивляться. — Ночью?

— Сейчас, дорогой! Уметь надо! Ночь тоже сутки, чем ночь плохая? — Сосед снова захохотал, включил приемник и принялся крутить ручки.

Приемник потрещал, поиграл на скрипке, спел женским голосом «Арлекино, Арлекино…», потом поговорил на чужом языке и вдруг замолчал. Сосед вертел его ручки, вертел, но на всех диапазонах было молчание и легкий треск…

А потом приемник сам ясно и отчетливо сказал: «…жители Алтынабада испытали новый подземный толчок. Сила толчка восемь баллов по шкале Рихтера».

— Почему толчок? Что такое? — Толик схватил приемник, потряс, но тот снова замолчал.

— Землетрясение в Алтынабаде, — сказал сосед. — Такое дело, понимаешь… А ты сам откуда?

— Из Алтынабада я! Из Алтынабада!!! — выкрикивал Толик и пытался найти ту самую станцию на приемнике. Станция почему-то молчала…

— Что же ты уехал? Землетрясение, а ты уехал. Нехорошо, дорогой, — с осуждением покачал головой сосед.

— Да не знал я! Не было никакого землетрясения!

— Ехать надо, — убежденно сказал сосед.

— Что же они молчат?!. — с отчаянием говорил Толик и тряс приемник.

Сосед мгновение приглядывался к Толику, словно что-то на него примерял.

— Значит, так, — сказал он неожиданно. — Ты работал, я обещал платить. Бери за работу приемник! Будешь слушать.

— Как?

— Бери-бери, пять тысяч стоит. Ты хорошо работал! Вещи собирай, поезжай в аэропорт… Лети в Алтынабад!

— У меня там нет никого, — печально сказал Толик.

— Как никого? — удивился сосед.

— Сирота я, — сказал Толик, жалея сам себя.

— Как так сирота?! — закричал сосед, мгновенно меняясь. — Ты там среди людей жил?

— А среди кого же? — обиделся Толик.

— А ты говоришь — «никого нету»! Поезжай, дорогой! Бери такси, поезжай, бери самолет, лети в Алтынабад. Товар продал, что делать будешь? Лети-лети, дорогой! Там тебя люди ждут!..

* * *

Несмотря на ранний утренний час, в аэропорту было полно народа.

В молчании стоит длинная очередь возле стойки с надписью «Алтынабад». Девушка, заведующая этой притягательной сегодня стойкой, пристроилась за нею, опершись на локотки, и читает толстую книгу — больше делать ей нечего. Билетов на Алтынабад нет.

Так они и стоят друг против друга: девушка и очередь — молча, спокойно, в ожидании. Никто не шумит, как ни странно, никто не суетится…

Вместе со всеми постоял и Толи к.

Потом побродил у камеры хранения, поразглядывал кассовый автомат. Почитал инструкцию, поглядел, как другие пользуются этой мудреной штукой, и отошел…

Возле киоска с сувенирами он задержался подольше. Разглядывал матрешек, ненужные костяные фигурки из пластмассы, не имеющие художественных достоинств, авторучки, воткнутые в земной шар в виде подставки, и прочие изделия, которыми торговал аэропорт, чтобы его не забыл улетающий в небо…

Неожиданно в аэропортовских динамиках что-то щелкнуло, и женский голос сказал оттуда без малейшего выражения:

— Приземлился самолет «Ту-154», прибывший специальным рейсом из Алтынабада. Повторяю…

Негромко переговаривающаяся толпа и вовсе замолчала — не скажут ли еще чего нужного, а потом подалась к тугим стеклянным дверям.

Стремиться улететь в неизвестность, которая происходит в твоем родном городе, и вдруг получить возможность увидеть, расспросить тех, кто только что прилетел оттуда, — да вполне понятное желание!

Толик стоял немного ближе других, и ему было хорошо видно, как по трапу из самолета выходили дети. Одни алтынабадские дети…

Без обычной детской суеты, хотя и с любопытством оглядываясь, спустились они на аэродромный асфальт и парами двинулись к аэропортовскому помещению.

Толпа распахнулась, образовав две коридорные стенки, и в тяжелом молчании пустила детей сквозь себя. Кто же будет расспрашивать детей про несчастье?..

Вдруг кто-то хлопнул Толика по спине:

— Почему не улетел? Самолета не было? — рядом стоял давешний гостиничный Сосед.

(Теперь будем называть его с большой буквы — он того заслуживает…)

— Билетов нет, — сказал Толик.

Он сказал это так, что было видно: раз объявлено, что билетов нет, то их и нет вообще. Но Сосед не обратил на это никакого внимания.

— Как нет? Почему нет? Не может быть! Иди со мной!

Толик послушно пошел, хотя и без особой надежды.

Впрочем, он уже знал, что Сосед может многое.

Тот направился к каким-то внутренним дверям аэропорта, в которые Толику было бы невероятно даже и подумать войти самому по себе. Надо было родиться с такой ногой, которая сама направлялась бы в такие укромные двери, с такой рукой, что распахивала бы их, не успевая задуматься. Соседа же именно так и родили…

Впрочем, Сосед поколебался и в дверь не вошел. Он вернулся обратно к будке чистильщика сапог (которого Толик поначалу совсем не заметил), вошел в нее, сел на стул и прикрыл за собой стеклянную дверцу. Наверное, у него имелись еще более сложные, совсем свои пути для получения билетов при их полном отсутствии.

Толик стоял и во все глаза глядел, как Сосед много и быстро говорил с этим незаметным, но могучим авиационным работником, как он хлопал себя по карманам, а тот все кивал ему и кивал и начищал его ботинки до рояльного блеска.

Наконец разговор был закончен, что-то было передано из ладони в ладонь, и Сосед появился снаружи.

— Достал? — спросил Толик, заранее улыбаясь.

— Чего? — спросил тот.

— Билет достал?

Тут Сосед понял и засверкал глазами от восторга:

— Очень легко хочешь жить, дорогой! Лучше обувь почисти! С такими ботинками — кто даст билеты?!.