Тельняшка математика - Игорь Дуэль Страница 3

Мне никогда не приходилось выпивать за знакомство, тем более на чужие деньги.

– Нет, – сказал я, – в другой раз.

Но Герка наседал. Схватил за локоть, тянул:

– Да брось ты! Пошли! Обидишь!

Чувствовалось, что ему нравится быть щедрым, веселым, лихим. Да и выпить хотелось. Словом, зазывал он искренне, от душевной полноты.

В моем же тогдашнем состоянии меня и на бóльшие подвиги легко было подбить. Этот же я после недолгих размышлений счел вполне безобидным, заметив про себя – еще одна мелкая мысль, – что за долгое плавание не раз представится возможность вернуть долг. И потому, уже влекомый Геркой к заветной стекляшке, пробормотал:

– Ладно. Только понемногу.

– Конечно! – радостно подхватил Герка. – По малой хватанем, конфетку куснем – всего и делов.

По дороге Гарин весело и со знанием дела размышлял о качестве питейных заведений ближней округи. От меня требовалось только хмыкать и поддакивать, и это было мне очень на руку, отчего и Герка нравился все больше.

В стекляшке он стал еще деятельней и энергичней: усадил меня за свободный столик, скинул плащ и тут же помчался к стойке. Ему удивительно легко удалось протиснуться без очереди, буквально через минуту Герка уже вернулся, таща два стакана, налитых до половины коньяком, и горсть конфет.

– Так будем знакомы, моряга! За удачу! За денежный рейс! – провозгласил он. – И до дна!

Мы чокнулись. Герка рванул одним махом. Такими дозами я никогда еще не пил, потому вливал в себя коньяк медленно, осторожно, малыми глотками.

– Ну и пьешь ты, – хохотнул Герка. – Как курица из лужи, а еще лось!

– Не лезет что-то в глотку! – с трудом выдавил я, чувствуя, что коньяк бродит вверх-вниз по пищеводу, еще не решив, опуститься в желудок или попытаться выскочить наружу.

– Это бывает! – тут же откликнулся Герка и сразу стал рассказывать о подобном случае из собственной жизни.

Пока он говорил, мне удалось сделать глубокий вздох, и коньяк водворился на положенное место. Я еще раз порадовался, что приятеля мне бог послал не из молчаливых.

Потом, не докончив очередной истории, Герка остановился, посмотрел на меня изучающе и спросил:

– Слушай, а ты зачем в моря-то идешь? Романтика или превратности судьбы?

– Превратности! – сказал я, отметив про себя, что формулировочку эту надо запомнить – еще не раз пригодится.

– А кем раньше работал?

Рассказывать свою историю мне вовсе не хотелось.

– Да как тебе сказать… – ответил я, действительно не зная, как и что ему сказать.

Герка немедленно пришел на помощь:

– Бичевал?

– Как?

– Ну бичом был, что ли, тунеядцем?

– Нет, нет, – я очень торопился рассеять его подозрения, – я работал, все время работал, все три года, как кончил университет.

Я это выпалил залпом, совсем не сообразив, что сделал весьма неожиданное для Герки признание.

– Университет? – переспросил он с сомнением. – А какой факультет?

Ну, теперь уж нужно было признаваться дальше.

– Мехмат.

Герка пришел в неожиданный восторг.

– Ну даешь, расхлебай! Вот это да, мехмат!

В первый момент я воспринял его внезапный порыв как дань уважения моей alma mater, но все разъяснилось быстро.

– Вот подфартило мне! – закричал Герка. – Добавим! – и он так стремительно рванул с места, что я едва успел его схватить за локоть.

– Да ладно! – вырывался Герка. – За фарт грех не выпить.

– Да почему фарт?

– Как же! У меня по математике три контрольные. Я же заочник! – с этими словами, выскользнув из моих рук, он в мгновение ока оказался у стойки. И еще две порции коньяка появились на нашем столе.

– Ерунда! – взвизгнул Герка, останавливая мои возражения.

– Поехали!

– Только по половинке, – жалобно пробормотал я.

Герка кивнул.

– А что ж ты свою математику бросил? – спросил он, разворачивая конфету.

Ну, уж об этом мне вовсе не хотелось откровенничать. Я сказал сухо:

– Так уже вышло – бросил. Решил пока дать отдых мозгам.

Герка это понял как намек.

– Нет, я тебя не перегружу, – затараторил он. – Три контрольные и всё – это же для тебя семечки. Да и тренировочка мозгам нужна, нельзя же, чтобы они совсем от математики отвыкли.

– Будут тебе контрольные! – успокоил я Герку и, чтобы разговор не вернулся больше к моим «превратностям», спросил его. – Ну а ты зачем идешь – за романтикой или как?

– Как! – сказал Герка. – Колеса хочу купить. На берегу много не накалымишь. Я как осел на суше, так только и живу от зарплаты до зарплаты. А колеса нужны.

– А раньше плавал?

– Ходил! Я же мореходку кончил. Механик я, вот кто! Никогда б море не бросил – жена заставила. «Давай на берег, – говорит, – а то не будет у тебя семьи». А меня такое не устраивает. У меня жена – краля. Ради нее что хочешь сделаешь. Вот и осох на берегу. Из Питера к ней перебрался, в Москву. Два года уже столичный житель. Батя ее нам квартиру добыл, в инженеры устроил, определил в заочный вуз – живи, говорит, учись, продвигайся. Вот два года и жил тихо. А потом поднял бунт: хочу колеса, и все. У меня кое-какие сбережения с морских времен есть. На два колеса хватает, на четыре – нет. Жена говорит: «Я тоже машину хочу, но у папы просить больше неудобно». Я даже обиделся: «Еще чего – просить! Нищий я, что ли? Отпусти на полгода по водичке походить – будут тебе колеса». Она – мне: «А как же работа?» Вот об этом, говорю, батю попроси, чтоб оформили как-то там хитро – отпуск без сохранения содержания. Место у меня действительно хорошее, терять жалко: инженер по научно-технической информации. Ну там брошюрки разные привезти, буклеты, плакаты. Следишь, чтоб читали, расписались. Вот и все. Пока учусь – лучше не надо. «Попроси, – говорю жене, – батя такую малость для тебя сделает». А батя у нее большой босс, ему это дело утрясти – семечки. Ну вот, так все и вышло. Теперь перегоняем речные лайбы в реку Обь, деньги считаем – колеса покупаем. Вернемся – катать тебя буду.

Остаток коньяка мы выпили в полном соответствии с морским этикетом – «за тех, кто в море». Герка рвался продолжить, ибо, как он уверял, разговор (состоявший почти из сплошного его монолога) очень ему понравился. Но у меня уже шумело в голове, и, сославшись на неотложные дела, я отказался.

Мы пошли в перегонную контору. Стараясь не дышать на работника отдела кадров, отдали свои бумажки – в каждой из них стояло традиционное заключение: «практически здоров» – и попросили, чтобы нас назначили на одно судно.

– На «омик» пойдете? – спросил кадровик.