Будущий год - Владимир Микушевич Страница 3

Книгу Будущий год - Владимир Микушевич читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!

Будущий год - Владимир Микушевич читать онлайн бесплатно

Будущий год - Владимир Микушевич - читать книгу онлайн бесплатно, автор Владимир Микушевич

Он споткнулся, упал и сел в снегу Оказывается, под снегом скрывался ствол поваленного дерева. Он сидел на этом стволе и не думал вставать, поглощенный зрелищем, разворачивающимся в небесах. Тучи на глазах улетучивались. Вместо них в сторону заката наискось двигались облака, набирающие высоту. Казалось, одна и та же звезда исчезает, едва успев обозначиться то здесь, то там в светлеющем небе. За этой-то звездой и наблюдал он с неослабным вниманием. Лучистая лиловая точка возникала все дальше от места, где только что исчезла. Согласно правилам неведомой игры, нельзя было пропустить ни одного ее появления. Ему в голову не приходило, что он замерзает. Больше всего он боялся потерять из виду звезду, возвращающуюся в самых отдаленных, негаданных участках неба. Искрящиеся пассы заворожили его. Лишь в последнюю минуту сообразил он, что перемещение звезды давно уже сопровождается посвистывающим шуршанием. Это лыжи скользили по насту, Бегая по лесу на лыжах, Вера подобрала его. Она говорила, что наткнулась на него случайно. Напротив, он с годами перестал сомневаться в том, что Вера не могла не прийти.

Поблизости находилась лесная дача. Летом на дачу вывозили детей, а в зимнее время ее единственной обитательницей была сторожиха. Вера доводилась ей племянницей. На лесной даче отапливалась одна комната, в которой они провели ту ночь. Тетка ночевала в поселке. Утром он поехал в университет. В коридоре к нему подошел преподаватель и предложил пересдать вчерашний экзамен. Он пересдал экзамен на «отлично». Любопытно, что прозвище Головастик с тех пор совершенно забылось.

Не без тайного удовлетворения услышал он свое давнишнее прозвище вновь через тридцать с лишним лет, когда сам принимал экзамены в зимнюю сессию. Быстрота, с которой оно разнеслось по факультету, была не последним симптомом, подтверждающим принятое решение. Оставалось выбрать подходящий день, вернее, ясную морозную ночь. Дата мало заботила его. Он следил преимущественно за прогнозами погоды, Даже расписание пригородных электричек за тридцать лет почти не изменилось. Он не сомневался, что достиг леса того же числа, в тот самый час. К сожалению, другие приметы не совсем совпадали. Прогноз погоды сулил прояснение и резкое похолодание к ночи, Уже крепко подмораживало, но тучи едва начинали двигаться. Возникла опасность проглядеть закат в этой тусклой неразберихе полутонов. В знакомом освещении отчетливо прослеживалась тропа. Усталость давала себя знать. Сунув руку в карман, он убедился, что носового платка там нет. Сразу вспомнилась немытая посуда, скопившаяся не только на кухонном, но и на письменном столе. Там же были разбросаны неперепечатанные листы очередного исследования. Работа осложнялась тем, что он давно отвык разбирать свой почерк. Каждая новая страница немедленно перепечатывалась. Сам он печатать не умел никогда. Тем назойливее сновали в последнее время ускользающие мысли. Не давала покоя парадоксальная параллель между Иннокентием Анненским и чеховским Беликовым. Стоило взглянуть на Беликова беликовскими глазами, и его неаппетитное прозябание превращалось в житие интеллигентного мученика. Кипарисовый ларец Иннокентия Анненского уподоблялся футляру. Да и у Беликова мог быть свой кипарисовый ларец. Два высокообразованных собрата Акакия Акакиевича Башмачкина узнавались друг во друге. К ним присоединялся третий преподаватель древних языков — заброшенный Головастик. В этом трио каждый порознь произносил, обращаясь к людям и стихиям: «Оставьте меня! Зачем вы меня обижаете?»

Не в первый раз он падал и едва-едва поднимался на скользкой тропе. Ему все не попадалась лыжня, на которую нужно свернуть. Да и в небе творилось что-то непредвиденное. Тучи все еще не разошлись. Напряженно двигаясь, они поднимались все выше. Странно было видеть луну, парящую ниже туч. Он болезненно вздрогнул, взглянув на шероховатый срез луны. Скользко было не только под ногами, но и над головой. Мало того, что голова кружилась от этого стремительного скольжения. Ущербность луны отдавалась в его осиротевшем теле. Он падал потому, что хромал всем телом, безнадежно потеряв равновесие. За много лет он разучился ходить один. На каждом шагу не хватало Веры. Гнетущее чувство вины усугубляло физическую немощь. Пожалуй, все началось с того, что он отбил Вере вкус к танцам. Он высмеивал современные танцы до тех пор, пока они ей не, опротивели, а, может быть, ей просто не хотелось танцевать с другим. Она спрашивала, чем эллинские пляски лучше современных. Он отвечал, что чувствует в древнем танце оргиастическую стихию, тогда как современный танец — лишь раздражающая симуляция ритма. Впрочем, ей некогда было ходить на службу, не то что танцевать. Целые дни она просиживала за перепечатыванием его новых опусов. Ничуть не меньше времени требовали выписки из первоисточников. В определенные часы полагалось готовить диетические блюда, заваривать чай, напоминать о том, что пора на прогулку Он, как правило, норовил уклониться от прогулки, ссылаясь на прихоти неподатливой фразы. Вера прельщала его неповторимой расцветкой зимнего заката или первой звездой над прозрачной березой. Он твердо знал, что она настоит на своем. Тем приятнее было отнекиваться. Однако истинное преступление заключалось не в этом. Он видел, как ее изнуряют бессонные ночи. Для него самого ночь оставалась лучшей творческой порой. Каждую новую страницу прочитывал он вслух и ждал немедленного отзыва. Он рвал и метал, если, задремав, она отвечала невпопад, а тень вокруг ее глаз исподволь сгущалась.

Сначала он каждый день приходил на кладбище и часами простаивал над ее могилой, вспоминая, как перед зеркалом пытался самостоятельно завязать галстук. Вдеть нитку в иголку тоже не удавалось. Единственным утешеньем служил крепчайший чай, от которого даже днем не спалось. Он бередил эти мучительные мелочи, так как помнил: она не выносит, когда ему плохо. Он упрекал ее даже в том, что чувствовал себя виноватым перед ней. Кладбище вскоре разочаровало его. Там он не находил того, что искал. Тогда его помыслы обратились к лесу. Прежняя лыжня среди сугробов не могла обмануть. Он удивлялся, почему не падает больше. Шел он, очевидно, не по скользкой тропе, а для лыжни его путь был чересчур широк. Под ногами поблескивало и светилось. Усталости как не бывало. Он охотно замедлил бы шаг, однако ноги сами несли его. Он все откладывал момент, когда надо будет остановиться и оглядеться. При этом быстрый шаг не сокращал расстояний. Деревья, виднеющиеся впереди, не приближались. Сердцебиение учащалось, но не тяготило. Подняв голову на ходу, он увидел, что тучи в небе исчезли. Множество звезд сияло ему навстречу, и среди них невозможно было распознать лучистую лиловую точку, заворожившую его в прошлый раз. Звезды сопутствовали ему, приветливые, но безучастные. Все ближе и ближе слышалось на морозе посвистывающее шуршанье лыж.

Векша

Вика впервые посетила нас не очень кстати, хотя и по моему приглашению. Как раз в то воскресенье сын привел к нам свою невесту, и мы обсуждали будущее молодой четы. Откровенно говоря, нам с мужем не нравилась невеста сына. Особенно обижало нас то, что наш дом был для нее благоустроенной летней дачей. Она не представляла себе, как можно жить в таком доме зимой, а мы прожили в нем всю жизнь и вырастили сына. Она хотела сохранить за собой одну комнату для летнего отдыха и зимних развлечений, совершенно уверенная в том, что жить можно только в городской кооперативной квартире. Мы с Вячеславом Илларионовичем не перечили ей, но оба приуныли в ее присутствии. Что греха таить, я пригласила Вику в смутной надежде на то, что мой сын ею заинтересуется, если не увлечется. Вика казалась мне неотразимо обаятельной. Она только что устроилась преподавательницей в детскую музыкальную школу, где я работала. Помню, как с первого взгляда меня заворожили ее длинные волосы странного зеленовато-каштанового оттенка. Я попыталась даже узнать у моей парикмахерши, нельзя ли окрасить волосы в такой цвет, но ничего подобного не нашлось в распоряжении опытной мастерицы. Да и не похоже было на то, что Вика красит волосы. Скорее всего, она вообще не прибегала к услугам парикмахерской. Ее коса производила впечатление причудливой неподдельности, впрочем, как и она вся. Наверное, этим и объяснялся ее удивительный дар всех располагать к себе. Ученики души в ней не чаяли. Наши преподавательницы, большей частью пожилые, ревновали ее к ученикам, однако благоволили к ней. При этом Вика была несловоохотлива или, лучше сказать, немногословна. Однажды на педсовете ее критиковали за то, что она завышает оценки ученикам. Вика не отпиралась и не оправдывалась. Она села за фортепьяно и сказала: «Я лучше сыграю». Она сыграла, и нападки, действительно, прекратились. В то воскресенье, почувствовав натянутость в нашем семейном кругу, Вика тоже сказала: «Я лучше сыграю». Нам было не до музыки, но, разумеется, никто не возражал. Игра Вики отличалась одной особенностью. При всей технической точности исполнения даже знатоки затруднялись определить, какую пьесу она только что сыграла. Вика не играла ту или иную вещь. Она просто играла (глагол в данном случае не только не нуждается в дополнении, но исключает его). Слушателей захватывала цепкая гибкость исполнительницы. Ее игра передавалась нервам и мышцам. Вечером, когда мы с Вячеславом Илларионовичем остались одни, я рассказала ему, что ученики зовут молодую учительницу Викшей или Векшей и даже преподаватели не называют ее иначе. Теперь я вспоминаю, как насторожился Вячеслав Илларионович при слове «Векша». Тогда мне казалось, что мои рассказы не производят на него впечатления. И немудрено: Вячеслав Илларионович был слишком озабочен проектом, который предстояло сдавать в ближайшие недели. По линии своего института муж проектировал завод ядохимикатов. С этим проектом соприкасалась его докторская диссертация. Вечная сосредоточенность мужа беспокоила меня. Я пыталась развлечь его своей болтовней. К тому же пора было обсудить с ним одно неотложное дело. Вика жила далеко от нашей музыкальной школы и тратила очень много времени на дорогу. В нашем доме освобождалась одна комната. Эту комнату я хотела временно предоставить Вике. Мой муж рассеянно согласился.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы

Комментарии

    Ничего не найдено.