Самая красивая женщина в городе - Чарльз Буковски Страница 3

удача моя снова скисла, и я в то время слишком нервничал от чрезмерного пития; шары дикие, сил нет; слишком паршиво всё, чтоб ходить искать обычного перестоя, какой-нибудь оттяжной работенки типа экспедитора или кладовщика, поэтому я пошел на мясокомбинат, захожу прямо в контору.

а я тебя раньше нигде не видел? спрашивает мужик.

не-а, соврал я.

я там уже был года 2 или 3 назад, прошел всю бумажную мутотень, сдал анализы и так далее, и они повели меня вниз по лестнице, 4 пролета вниз, и там становилось все холоднее и холоднее, а полы покрывала пленка крови, зеленые полы, зеленые стены. мне объяснили, что нужно делать, - нажимать кнопку, и тогда через дыру в стене раздается грохот, будто защитники на поле столкнулись, или слон в капкан попал, и оно выползает - что-то дохлое, причем его много, кровавое, и он мне показал: берешь и кидаешь на грузовик, а потом опять кнопку нажимаешь, и выползает другой, а потом ушел. только он скрылся, я снял с себя робу, каску, сапоги (на 3 размера меньше выдали), поднялся по лестнице и свалил оттуда. а теперь вот вернулся - снова застрял.

староват ты для такой работы.

хочу немного подкачаться, мне нужна тяжелая работа, хорошая трудная работа, соврал я.

а справишься?

сплошные мускулы. я раньше на ринге дрался, с самыми лучшими.

вот как?

ага.

ммм, по лицу видать. должно быть, круто приходилось.

да что там лицо. у меня были быстрые руки. и до сих пор быстрые. надо было хоть что-то ловить, чтоб хорошо смотрелось.

я слежу за боксом. что-то твоего имени не припоминаю.

я под другим дрался - Пацан Звездная Пыль.

Пацан Звездная Пыль? не помню я Пацана Звездную Пыль.

я дрался в Южной Америке, в Африке, в Европе, на островах. в глуши, в общем.

поэтому у меня в трудовой такие пробелы - не люблю писать "боксер", потому что люди думают, я или шучу, или вру. просто оставляю пробелы и ну его на хер.

ладно, приходи на медкомиссию. в 9:30 завтра утром, определим тебя на работу.

говоришь, потяжелее хочешь?

ну, если у вас что-нибудь другое есть...

нет, сейчас нету. знаешь, тебе на вид уже полтинник. прямо не знаю, правильно ли я поступаю. нам тут не нравится, когда такие люди, как ты, наше время тратят.

я не люди - я Пацан Звездная Пыль.

ладно, пацан, рассмеялся он, РАБОТУ мы тебе дадим!

мне не понравилось, как он это сказал.

2 дня спустя я через проходную вошел в деревянный сарай, где показал какому-то старику свой квиток, на котором стояло мое имя: Генри Чарльз Буковски-мл., и он отправил меня к погрузочной платформе - я должен был найти там Турмана. я пошел. на деревянной скамейке сидели в ряд мужики они посмотрели на меня так, будто я гомосексуалист или инвалид в коляске.

я же взглянул на них с тем, что в моем воображении было легким презрением, и протянул со своей самой лучшей трущобной интонацией:

где тут Турман? мне сказали его найти.

кто-то показал.

Турман?

ну?

я у вас работаю.

да?

да.

он посмотрел на меня.

а сапоги где?

сапоги?

нету, ответил я.

он сунул руку под лавку и протянул мне пару. пару старых жестких задубевших сапог. я их натянул. та же самая история: на 3 размера меньше. пальцы у меня расплющились и согнулись.

затем он вручил мне окровавленную робу и жестяную каску. я стоял перед ним, пока он закуривал или, как сказали бы англичане, зажигал сигарету. он выкинул спичку спокойным и мужским росчерком руки.

пошли.

там сидели одни негры, и когда я подошел, они на меня посмотрели так, будто все они - черные мусульмане. во мне почти шесть футов росту, они же все были выше меня, а если и не выше, то в 2-3 раза шире.

Чарли! завопил Турман.

Чарли, подумал я. Чарли, совсем как я, это славно.

под каской я уже весь вспотел.

дай ему РАБОТУ!!

господи боже мой, о господи ты ж боже мой, во что превратятся милые и легкие вечера? почему такого не случается с Уолтером Уинчеллом [1], верующим в Американский Путь? я ли не был самым блестящим студентом на курсе Антропологии?

что же произошло?

Чарли подвел меня к платформе и поставил перед пустым грузовиком в полквартала длиной.

обожди тут.

тут подбежало несколько черных мусульман с тачками, клочковато и бугристо выкрашенными белым, будто краску смешали с куриным пометом. в каждой навалено по куче окороков, плававших в водянистой сукровице. нет, они в ней даже не плавали, они сидели, будто свинцовые, будто пушечные ядра, будто смерть.

один из парней запрыгнул в кузов у меня за спиной, а другие начали швырять в меня эти окорока, я их ловил и перекидывал тому, который стоял за спиной, он поворачивался и забрасывал их в кузов. окорока прилетали БЫСТРО, тяжелые, и каждый новый тяжелее предыдущего. как только я избавлялся от одного, следующий уже летел ко мне по воздуху. я понимал, что меня пытаются сломать. скоро я уже потел, потел так, будто все краны развинтили, спина болела, запястья болели, руки ныли, все ныло, а дохлая энергия истощилась до последней невозможной унции.

я еле-еле видел, едва мог собраться и поймать хотя бы еще один окорок, а потом кинуть его дальше, хоть еще один и кинуть. кровь забрызгала меня с головы до пят, в руки беспрерывно прилетал мягкий, мертвый, тяжелый ПЛЮХ, окорок слегка подавался, как женская задница, а я слишком ослаб, не могу даже сказать, эй, да что это с вами, К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ, такое, парни? окорока летят, а я верчусь, пригвожденный, как тот чувак на кресте, под этой жестяной каской, а те знай бегают себе с тачками окороков окороков окороков, и, наконец, все они опустошаются, а я стою, покачиваясь и втягивая в себя желтый электрический свет.

то была ночь в преисподней. что ж, мне всегда нравилась ночная работа.