Правдолюбцы - Зои Хеллер Страница 3

— Во дает! — гаркнул Том.

— Не верю, что вы действительно так думаете, — сказал Джоел. — Во всяком случае, надеюсь на это, иначе примите мои соболезнования. — От краснобая и симпатяги, жаждущего расположить к себе публику, не осталось и следа. — Поль Робсон сделал для человечества куда больше, чем вы или я когда-либо сделаем.

— Ах, для человечества? — съехидничал Мартин, намекая на сусальность американского лексикона.

— Прошу прощения. Очевидно, я топчу сапогом некое очень важное детское воспоминание. — Джоел устало махнул рукой, отметая сарказм Мартина. — Уф… пора бы повзрослеть.

Шея Мартина заалела, и краснота быстро распространилась вверх, словно вино, наполняющее бокал.

— Что? А может, это тебе надо повзрослеть, приятель…

Кадык на шее Мартина нелепо заострился. В глазах блестели слезы. Все застыли, завороженные зрелищем его унижения. Первым опомнился Том.

— Все, хватит, — примирительно сказал он.

Но Мартин не согласился на мировую. Презрительно мотнув головой, он рванул прочь.

Одри медлила, отыскивая лазейку в законах этикета, которая позволила бы не следовать за ним. Но в итоге распрощалась с собеседниками вежливым кивком.

Когда Джек и Пит отчалили, Джоел спросил Тома:

— Эта девушка, как у нее фамилия?

— Гортон… вроде бы. Нет, Говард.

— Симпатичная, правда? Она из моего племени?

— Что?

— Она еврейка?

Том полагал, что так оно и есть, — носатость Одри была явно иудейского происхождения, — но, не желая создавать впечатление, что национальность девушки имеет для него значение, притворился, будто удивлен вопросом:

— Черт, понятия не имею. Я никогда ее раньше не видел…

Фразы он не закончил, отвлекшись на шум в другом конце комнаты. Гости сгрудились у окна, оглашая помещение восторженными возгласами.

— Слава богу, — сообщил Том, глядя поверх голов, — наконец-то полило.

— Это тот самый нахальный американец, — сказал Джоел, позвонив на следующий день.

— Нет, — ответила Одри, — вы вовсе не нахал.

— Я бы позвонил раньше, но мне потребовалось время, чтобы раздобыть номер вашего телефона. Вы не представляете, сколько в телефонном справочнике людей по имени О. Говард. И почти со всеми я сегодня утром поболтал.

— Стоило ли…

— Хотел извиниться за вчерашний вечер. Похоже, я расстроил вашего парня.

— Он не мой парень. — В наступившей короткой паузе оба отметили про себя категоричность, с которой Одри отреклась от Мартина. — И не нужно извиняться. Он очень плохо себя повел.

По дороге с вечеринки домой, когда они укрылись от грозы под маркизой на Тоттенхэм-корт-роуд, Мартин полез целоваться. Из смутного чувства, будто она чем-то ему обязана, Одри поначалу не сопротивлялась. Но ощущение чужого липкого языка во рту подавило инстинкт женской покорности, и Одри вырвалась из объятий.

— Извини, не могу.

— Не глупи, — пробормотал Мартин, притягивая ее к себе.

Они боролись — неуклюже переваливаясь вперед-назад, словно боксеры, зажатые в яростном клинче, — пока лодочка Одри не шлепнулась на мостовую; тогда Мартин отпустил девушку.

— Знаешь, кто ты? — пропыхтел он, глядя, как Одри вылавливает туфлю из лужи. — Динамистка херова…

— Вы очень добры, — говорил Джоел, — но все же я хотел бы загладить свою вину. Например, пригласить вас выпить кофе или чего-нибудь покрепче.

— Я…

— Беда в том, что в понедельник у меня с утра до вечера встречи, а во вторник утром я отбываю в Штаты, так что встретиться мы можем только сегодня.

— Ох…

— Вы заняты?

— В общем, да. Я собиралась навестить родителей.

— Гм. И, надо полагать, вы из тех добронравных дочерей, которые не задвинут подальше родителей ради выпивки с каким-то малым, особенно если вы с ним едва знакомы.

Одри призадумалась над его словами.

— О’кей, — сказал Джоел, приняв ее сомнения за отказ. — Значит, мне придется ехать к вашим родителям.

— Вряд ли это хорошая идея, — рассмеялась Одри. — Они живут в Чертси.

— Почему же? Отличная идея! — Джоел с увлечением вживался в роль пылкого поклонника. — Обожаю Чертси! А где это?

— В полутора часах езды на поезде.

— Прекрасно! Обожаю поезда! И я буду хорошо себя вести, обещаю.

— Но я даже… Боюсь, вам будет скучно.

— Не беспокойтесь, я сумею себя развлечь.

Она поколебалась секунду, а затем, к собственному удивлению, согласилась.

Они встретились в два под часами на вокзале Ватерлоо. Ливень, разразившийся прошлой ночью, усох до нескончаемой серенькой мороси, и поэтому на Джоеле был новенький кремовый плащ; в сумраке вокзала чудилось, будто от этого плаща исходит сияние. Одри в последнюю минуту отказалась от поползновений принарядиться как оскорбительных для ее человеческого достоинства; она явилась в куртке и несуразной шапочке из прозрачного полиэтилена, защищавшей волосы от дождя.

— Видите, я не опоздал! — воскликнул Джоел.

— Не опоздали!

Оба рассмеялись, оба были немного смущены импульсивностью, с которой они пустились в это приключение.

В поезде, не зная, о чем говорить друг с другом, Джоел и Одри приникли к спасительному окну, делая вид, что поглощены сценками из жизни предместий, мелькавшими за мутным стеклом. Вот женщина стоит, уперев руки в бока, посреди заваленного всякой рухлядью дворика; черный пес носится по грязному футбольному полю; одинокий юноша на автобусной остановке запускает руку, похожую на паучью лапу, в дымящийся кулек с жареной картошкой.

Одри, чувствовавшей себя взволнованной хозяйкой, принимающей иноземного гостя, эти сценки показались идиотски меланхоличными — пародией на английскую тоску. Она краснела за невзрачность своей страны и ругала себя за то, что позволила американцу увидеть такое. И как только она могла вообразить, что поездка на поезде станет самой живописной частью их путешествия! Она взглянула на Джоела (тот сидел по-прежнему в застегнутом на все пуговицы нездешнем макинтоше) и подумала, а не рассказать ли ему о родителях, чтобы подготовить к встрече с ними. Джоел теперь смотрел, как по проходу медленно движется проводник, толкая перед собой дребезжащую тележку с чаем и булочками. Повернув голову, он встретился глазами с Одри и улыбнулся. Зубы у него были белыми и ровными, как плитка в ванной.

Не ошибся ли он, настояв на совместной поездке? — размышлял Джоел. Кто знает, какие замысловатые правила английского этикета нарушает эта девушка по милости навязавшегося на ее голову иностранца? Возможно, она опасается за свою репутацию. И к тому же… нет, он не будет переживать по этому поводу. Не будет портить себе удовольствие. Он впервые в Лондоне — впервые за пределами Северной Америки. И все, от чего загорался его взгляд, попутно грело его самолюбие: он и впрямь отважный путешественник. Потертая красная кожа на сиденьях в поезде. Величественная обветшалость станции, которую они только что проехали. И то, с каким чопорным видом сидит напротив Одри, зажав в кулаке уродливую полиэтиленовую шапочку. В представлении Джоела она была такой невероятно романтичной англичанкой, персонажем из… словом, из книжки об англичанах.