День учителя - Александр Изотчин Страница 29

— Бандиты?!

— Ну, рэкетиры. Они и охраняют от всякой шпаны. Тут есть еще «спецы» — кагэбэшники. Этим вообще непонятно, что нужно. При них лучше не торговать, но мы их всех в лицо знаем. Один из «спецов» вообще — негр.

У лотка остановился оборванный старик с палкой и пакетом в руках. Он внимательно смотрел в глаза Андрею сквозь толстые стекла очков. От этого безотрывного взгляда Мирошкину стало не по себе. За несколько секунд до этого старик энергично копался в урне. Переведя взгляд на Вику, он задумчиво произнес: «Бабу хочу». А потом вдруг начал остервенело стучать палкой по стоявшему поблизости фонарю, крича: «Сволочи, буржуи, давайте деньги! Дайте на жизнь!» Андрею стало совсем страшно. Вика взглянула на его посеревшее лицо и успокоила:

— Не бойся. Это Адидас. Он бомж. Потерял квартиру. Теперь здесь живет. Чувствуешь, от него не воняет — в баню ходит. Вещи у него есть и деньги тоже. Он их хранит в чемодане на вокзале. Адидас безопасный. Вот есть тут одна точно сумасшедшая старуха-бомжиха, ее зовут Мать. Она свободно может лоток перевернуть. Я ее лично не видела. Светка сказала, что ее вообще давно не видно, может, уже убили.

— Убили?

— Ну да. Другие бомжи. Весь Арбат поделен между бомжами на сферы влияния. Здесь, например, зона Адидаса. А она никаких правил не признает.

— Так что же, ее этот Адидас убил?

Вика оценивающе посмотрела на бродягу: «Нет, вряд ли. Адидас вообще добрый». Она подала старику. «Мерси», — поблагодарил тот девушку, почему-то по-французски, и пошел прочь, бормоча под нос рекламную скороговорку: «Адидас» — высший класс. Кроссовки «Адидас» — для вас». Вика улыбнулась ему вслед: «У нас тут вообще интересно. И весело бывает. Это такая тусовка, только с зарабатыванием денег. Слушай, посиди, пока я в туалет схожу. Если увидишь итальянцев — будь осторожен. Налетают толпой, как цыгане, начинают все хватать с развала, чего-нибудь обязательно украдут». Она ушла, и Андрей сразу почувствовал себя беззащитным. С тревогой он посматривал то направо, то налево, ежесекундно ожидая появления ментов, спецов, Матери, итальянцев. К счастью, Вика скоро вернулась. Она подошла к Андрею вплотную и, заглянув в глаза, спросила: «Ну, что? Соскучился?» Андрей, сидя, прижался к ее груди головой. Вика покровительственно-устало отстранила молодого человека от себя и села к нему на колени. Затем она обвила его шею руками и впилась губами в губы…

Он просидел с ней на Арбате до глубокого вечера, дождался Костика, приехавшего с большими сумками забирать нераспроданный товар. Время пролетело незаметно — молодые люди постоянно целовались, нисколько не стесняясь гуляющих по Арбату соотечественников и иностранцев. Когда Костик со Светой ушли, нагруженные товаром, Вика деловито осведомилась:

— Ну, куда пойдем? Ко мне нельзя — мать приехала.

— Поехали ко мне. Я квартиру снимаю, у меня свободно.

Андрей предложил это как само собой разумеющееся.

— Что же ты раньше молчал, я бы к тебе уже несколько дней как могла переехать.

— А твоя мама не будет о тебе беспокоиться?

— Не будет. Я ей позвоню. Маме, чем меньше я дома сижу, тем лучше. У нее своя личная жизнь есть.

Мать девушки «залетела» в шестнадцать лет и сразу же вышла замуж за отца Вики, поэтому Ильиной-старшей, которую, кстати, Андрей так никогда и не увидел, было не более тридцати семи. «Старуха, конечно, — оценила свою мать Вика, — но тоже не прочь потрахаться». Опасения, что Нина Ивановна может нагрянуть с дачи, у Андрея все-таки были, но он старался об этом не думать. На этот раз молодой человек накупил столько презервативов, что вызвал у Вики смех: «Сумеешь освоить за ночь? Силенок-то хватит?» Ночь прошла волшебно. На другой день Вика оставила его вместо себя на Арбате, где Андрей уже вполне освоился, а сама съездила на «Домодедовскую» и забрала кое-какие необходимые вещи, в том числе замечательный шелковый халатик с райскими птицами на спине. Они зажили на Волгоградском проспекте по-семейному. Вместе ездили на Арбат, жили на деньги, которые зарабатывала Виктория, она же готовила поесть и устраивала Мирошкину ночные секс-марафоны. Так прошли две недели. Периодически Андрей звонил родителям и объяснял, что работа в библиотеке затянула его настолько, что вырваться из Москвы в Заболотск он никак не может. Родители слушали его вранье напряженно. Андрей понимал, что объясняться с ними еще придется, но ничего поделать не мог — выставить Викторию из квартиры не представлялось возможным, оставить ее там жить одну — тем более. Все это нервировало Андрея, и он вздохнул с облегчением, когда Ильина-мать наконец умотала в очередной челночный тур, а Виктория съехала к себе на «Домодедовскую».

Андрей не ждал от разговора с родителями ничего хорошего, однако все обошлось на удивление просто. Отец сел с ним рядом и спросил: «Как ее зовут?» Андрей покраснел и ответил: «Вика». Иван Николаевич улыбнулся: «Поцеловать-то хоть себя разрешила, или так — две недели проговорили?» Андрей покраснел еще больше и так же тихо ответил: «Разрешила». На этом разговор прекратился. Судя по всему, родители остались вполне удовлетворены данными им объяснениями. Но пожить на даче хотя бы неделю Андрею все равно пришлось. Вечером он позвонил Вике и сказал, что увидеться они смогут только через неделю. Девушка приняла это известие совершенно спокойно. На той стороне трубки гремела музыка и слышались нетрезвые голоса, среди которых выделялся голос Костика.

— Что там у тебя? — спросил Андрей.

— А это мы с арбатскими ребятами сейшен устроили. Ты всех знаешь — Костик, Света и Валера.

— Какой Валера?

— Ну, ты даешь! Он же значками рядом торгует.

Они попрощались. Андрею вспомнился тот, первый, вечер в квартире Ильиных, и ему очень не понравилось, что этот Валера как бы занял его место. «Ну, не совсем же она бл…ь, — думал он, — ведь может дотерпеть?» А внутренний голос отвечал: «Совсем, совсем, неужели ты до сих пор не понял?» Вспомнилось, как однажды он спросил Вику, любила ли она когда-нибудь по-настоящему. «Когда-то давно, в раннем детстве, — засмеялась она, — даже толком и не помню сейчас. Я ведь девственность еще в школе потеряла… Но вот что точно могу тебе сказать — это то, что ни по одному мужику я не убивалась и с ума не сходила. Даже если кому-то и удавалось меня зацепить, у меня есть прекрасное средство, как избавиться от этой дури. Я сразу представляю себе понравившегося мне мужика срущим на унитазе. Помогает радикально. Аты чего вдруг начал интересоваться? Неужели влюбился? Не стоит глупостями заниматься. За таких, как ты, такие, как я, выходят замуж, предварительно натрахавшись и нагулявшись вволю. А я пока еще не нагулялась. Да и ты еще ранний, не дозрел». «Не нагулялась она, — раздраженно думал Андрей. — И чего я, действительно, распереживался?» Но все равно он страдал от неизвестности, ему не хотелось делить Вику с кем-нибудь еще, хотелось, чтобы она была верна ему, хотя бы до тех пор, пока они вместе. То, что происходило между ними, не было похоже на его отношения с Мешковской и Тенитиловой, они с Викой жили вместе, как муж и жена, девушка вела хозяйство. Но если бы Андрея попросили описать чувства, которые он испытывал к Вике, получилось бы слишком пошло и грязно и в конечном счете свелось к одной формуле: «Я с ней трахаюсь»…