Маленькая хня. Рассказы и повести - Лора Белоиван Страница 29

— Распиздяи, вашу душу, — сказал капитан, пронесся вдоль мостика и выплеснулся на трап.

Начальник рации как раз выходил из радиорубки с какими-то длинными проволоками в руках, когда сверху его чуть не прибило капитаном.

...Матвеев думал выиграть время, за которое ситуация каким-нибудь образом разрешится самостоятельно. Варианты были такие:

1) На мачту, пожалев его копчик, полезет кто-нибудь другой — например, электромеханик;

2) На мачту вообще никто не полезет, потому что пароход напорется на рифы и все, в том числе, конечно, Матвеев, спасутся на шлюпках;

3) Пароход попадет в шторм и мачта, сломавшись пополам, рухнет к ногам Матвеева, который быстренько, пока никто не видит, поменяет лампочку в прожекторе.

При этом сам Матвеев прекрасно понимал, какой бред несет его мозг, больной боязнью высоты. Понимал, что толстый электромеханик с его животом наперевес сроду не полезет на топ ввиду того, что на пароходе есть он, худой очкастый электрик Матвеев. Понимал и, тем не менее, шел разыскивать электромеханика, чтобы врать ему про копчик.

С капитаном, который еще ничего не знал о своей расстегнутой ширинке, глубоко задумавшийся Матвеев столкнулся у выхода из надстройки.

— Извините, — сказал Матвеев, поправил слетевшие очки и увидел красный флаг.

— Куда спешим? — вопросил капитан, добродушно глядя на растерявшегося салагу, — работа не погода, стояла и стоять будет, хахаха.

— Ххы, — автоматически поддержал Матвеев, без интереса рассматривая алый лоскут и думая про мачту.

— Как вообще работается? — желал тем временем общаться с народом капитан.

— Копчик... у меня. Это... Болит, — Матвеев наконец с усилием вспомнил слова.

— Копчик?! Да ты что! У меня вот тоже было, — обрадовался капитан, — копчиковая киста. Пришлось операцию делать. А у тебя не вскрывалось еще?

Матвеев, почуяв в капитане единомышленника, поднял глаза и сказал:

— Не хочу я на мачту.

Капитан удивленно шевельнул бровями, отстранился от Матвеева, оглядел его сверху донизу и безошибочно все понял.

— Ну-ну, — сказал он и, обогнув несчастного бледного электрика, вошел в надстройку.

По закону подлого жанра, первый же, кто встретился мастеру, был электромеханик.

— Полезешь ты, Саныч, на мачту, чую, — посмеиваясь, сообщил ему мастер, несильно ткнув пальцем в живот. Электромеханик проехался взглядом по распахнутой капитанской ширинке, хотел что-то сказать, но не сказал ничего, а просто пошел искать электрика. Нашел он его сразу.

А капитан отправился к себе — справить малую нужду. Через десять минут он уже чуть не зашиб начальника рации.

— Владииимир Георгич, — укоризненно протянул интеллигентный начрации, прижимая проволоки к груди, — ну напугали, ну честное слово.

«Извините, Сергей Николаевич», — чуть было не произнес капитан, но внезапно перехватил взгляд начальника, скользнувший вниз и вдоль по оси.

— А хера ли по сторонам не смотрите?! — ответил он, и начальник рации тут же остался далеко позади.

На главной палубе никого не было, не считая старшего механика, несшего на блюдце два бутерброда с маслом. Улыбаясь, стармех шел как раз навстречу капитану, а капитан, ускоряя рандеву с дедом, внимательно следил за его глазами.

— Пошли по чайку, Георгич, — с деланной доброжелательностью сказал стармех, и капитан увидел, как тот мазнул глазами по границе, которая теперь уже была на замке.

— Иди в жопу, — сказал капитан, не останавливаясь.

— Ты чего, Георгич?! — стармех открыл рот.

— Со своим чаем, — уточнил капитан и, обогнув на большой скорости стармеха, чуть не вышиб из его рук блюдце бутербродов.

— Ну йопт, — покачал головой стармех, откусил от хлеба и продолжил путь к себе, задумчиво жуя.

Путь же капитана был тупиковым: через несколько секунд после мимолетной, но яркой встречи с дедом на его трассе оказалась дверь буфетной.

— Почему?! — ворвался капитан в буфетную и осекся: внутри никого не было. Сделав два круга в узком пространстве между электротитаном и портомойками, капитан открыл холодильник, закрыл его, выдвинул ящик стола, в котором, как в сотах, стояли сахарницы, с грохотом задвинул обратно, с чувством глубокого неудовлетворения покинул царство обслуживающего персонала и устремился на бак, где, возможно, в это время был боцман.

...Что сказал электромеханик своему подчиненному — неизвестно никому; но когда спустя десять минут Матвеев стоял на мачте и работал работу, ему вдруг стало интересно, как он туда попал. Матвеев не помнил ни того, как шагнул с навигационной палубы на скоб-трап, ни того, как но нему поднимался, ни того даже, как пристегивался карабином — ничего. Он просто посмотрел вниз, и ему вдруг стало удивительно легко и радостно.

Матвеев тихонько засмеялся. Пароход сверху выглядел нелепо, потому что был слишком узким, а бегающие туда-сюда людишки — неуклюжими и очень забавными. Мм, гагарам, непонятно наслажденье. По соседству с Матвеевым цеплялось за мачту синее, как стеклышко из калейдоскопа, небо. Матвеев засмеялся громче, и встречный ветер, надув его щеки, провалился в легкие. Матвеев закашлялся, не переставая смеяться.

Капитан, вылетевший из надстройки по направлению к баку, услышал с неба какие-то звуки, остановился и задрал голову. На мачте, пристегнутый страховочным ремнем, сгибаясь от кашля и смеха, стоял совершенно счастливый электрик Матвеев.

— Эй? — крикнул капитан, — чего смешного-то? А? Матвеев увидел капитана и внезапно вспомнил, как из его ширинки торчал красный лоскут. С кем не бывает. Хороший человек все-таки капитан. И копчик ему резали — вот надо же. Хороший человек.

— У вас ширинка, — сообщил Матвеев сверху. Ветер снес его слова на корму.

— Чтооо?? — не расслышал капитан.

— У вас шириииинка расстеоогнутаа!!! — заорал, что есть мочи, Матвеев, — шы-рин-кааа!!! Рас-сте-гну-та!!! На штанах!!!

— Застегнул уже, — буркнул капитан и пошел своей дорогой на бак, который, однако, как-то враз перестал его манить.

— Ширинка, блядь, — бубнил он, — вот долбоеб, прости мою душу грешную... Ширинка.

А Матвеев, поменяв лампу, еще какое-то время постоял на мачте, наконец замерз и нехотя слез вниз, и до самого вечера светился глазами, как будто тронутый небом.

КАКАО, ЦВЕТЫ И ПИАНИНО

Каждая профессия дает человеку какие-то навыки, абсолютно не нужные ему в быту и личной жизни. Кассирша супермаркета, доставая из домашнего холодильника вязанку сарделек, автоматически ищет кассу, чтоб пробить себе чек. Училка русского по гроб жизни будет таскать в уме красную пасту, машинально исправляя повсеместные «созвОнимся» и «дожить». Водители пассажирских автобусов, руля личным транспортным средством, набитым женой, детьми и собакой, норовят держаться крайнего правого ряда. При этом они жутко матерятся, когда специально обученная нога всякий раз давит на тормоз при приближении к автобусной остановке.