Планета шампуня - Дуглас Коупленд Страница 28

Анна-Луиза месит тесто.

— Марк втюрился, — докладываю я. — Он весь вечер терся возле Моник.

— Марк ребенок! — отмахивается Анна-Луиза. — Дейзи что о них думает?

— Дейзи думает, что им не хватает политкорректности. Они носят натуральный мех и не видят смысла в общественных протестах. Дейзи смотрит по «Си-эн-эн» передачи про серьезные студенческие бунты в Париже и не может представить себе, чтобы тамошняя молодежь в свободное от развлечений время не рвалась бы штурмовать Елисейские поля, вооружившись гранатами, огнеметами, прокламациями и лексановыми щитами. — Я отрываю комочек теста. — Но с другой стороны, Дейзи считает, что у них можно позаимствовать много ценных идей по части моды.

Похоже, говорить сейчас с Анной-Луизой о моде — все равно что сыпать ей соль на рану; гардеробчик Стефани и Моник заставил ее чувствовать себя деревенской простушкой.

— Ясно. Ну а Джасмин? Джасмин они нравятся?

— Нравятся? Да Джасмин все нравятся. А вообще, на нее действительно произвело впечатление — на всех произвело, — сколько они успели узнать про Ланкастер. Ты-то уже ушла, не слышала, а они стали выкладывать нам такие факты, о которых мы сами понятия не имеем: где можно сделать аборт, сколько у нас в регионе производится сельхозпродукции, как зовут депутата от нашего округа, где самый дешевый ресторан с мексиканской кухней, на каких именно изотопах специализировался наш Завод… В Европе умеют делать толковые путеводители.

— А зачем им это? Они решили сюда переехать, что ли? — Она с силой бьет кулаками в тесто.

— Не-а. Еще несколько дней, не больше. Как я тебе и говорил. Открывают для себя Дикий Запад.

— Им что, больше делать нечего? Они нигде не учатся? Не понимаю.

— Стефани и Моник ничего делать не нужно. Они богатые. Вернее, их родители. Насчет учебы я тоже не уверен. Я даже думаю, что богачи в Европе учатся отдельно от всех прочих. А может, они вообще бросили учебу. Я в этом не разбираюсь.

— Значит, у вас в доме они жить не захотели? Что ж так — не тянет на дворец, домишко-то? — Она прекращает месить. — Прости, занесло.

Я не в том положении, чтобы позволить себе обидеться. Неизвестно, какие меня могут ждать последствия.

— Они выбрали «Старого плута», пансион с завтраком, на бульваре Ван Флита. Рядом с торговым центром.

— Хм-мм. И где же они сегодня коротают вечер?

— В «Ковбойском баре».

— В «Ковбойском баре»? Надеюсь, они при своей «амуниции». Самое гнусное заведение на шоссе. Вся местная гнусь туда сползается.

Под «амуницией» подразумевается внушительный набор средств самозащиты, закупленных Моник и Стефани в Сиэтле перед дальней дорогой в Ланкастер: две здоровые косметички, под завязку набитые газовыми баллончиками, тихуанскими шипованными кастетами, нательной сигнализацией и «электропушками».

— В путеводителе сказано, что в «Ковбойском баре» проводится аттракцион «Скачки на диком бычке». Им охота посмотреть «родео».

— И ты отпустил их одних? Кто же придет им на выручку, если что?

— Сами так захотели. «Больше местного колорита».

— Хм-мм.

Я, как видно невооруженным глазом, опутан паутиной недомолвок, полуправд и просто лжи. Нет, я так и не признался — ни Джасмин, ни Дейзи — в своих отношениях со Стефани. По крайней мере, им не надо ничего скрывать от Анны-Луизы.

В то же самое время Стефани ведь тоже никто ничего не объяснил про Анну-Луизу, хотя она сама в три микродоли секунды просекла, что к чему. А теперь Стефани — закамуфлированная реактивная ракета, готовая в любой момент сорваться с подвижной пусковой установки, кочующей по всему Ланкастеру; она под столом трет ногой мою ногу, она полностью переключает внимание Марка на себя, отваживая его от Анны-Луизы, с которой она держится неуловимо-покровительственно, отчего та чувствует себя жалкой нищей провинциалкой.

Короче говоря, вчерашняя сцена — это было для меня уже слишком. Я чуть умом не двинулся: видеть Анну-Луизу и Стефани, обеих сразу, в одной комнате — это как барахтаться в вихревом потоке, где время, пространство, все всмятку… Если две планеты размером с Землю поместить рядом на расстоянии, скажем, всего в какую-нибудь милю, то в этом узком пространстве их гравитации друг друга аннулируют. И если вас поместить в этот самый промежуток, вы зависнете в невесомости.

Ну а сегодня у меня такое чувство, будто я сидел себе в некой комнате, в тишине и покое, и вдруг крылатая ракета «Томагавк» с диким ревом влетает в одно окно и вылетает в другое — все в десятитысячную долю секунды. Да, сейчас в комнате у меня снова тихо, но я никогда уже не смогу чувствовать себя здесь в полной безопасности.

И еще: когда я проснулся сегодня утром, моя подушка валялась на полу под Глобофермой. Видно, метнул ее туда во сне. Но что мне снилось, я не помню.