Четвертое сословие - Джеффри Арчер Страница 28

ДЕЙЛИ МИРРОР, 7 июня 1944 года:

УСПЕШНАЯ ВЫСАДКА В НОРМАНДИИ

Когда Любжи Хох закончил свой рассказ, члены военного суда замерли в изумлении. Они не могли понять — то ли он супермен, то ли патологический лжец.

Чешский переводчик пожал плечами.

— Кое-что соответствует действительности, — сказал он следователю. — Но многое кажется мне притянутым за уши.

Председатель трибунала несколько минут обдумывал дело Любжи Хоха и нашел легкий выход из положения.

— Отправьте его обратно в лагерь для интернированных — а через шесть месяцев мы послушаем его еще раз. Пусть он снова расскажет нам свою историю, и тогда посмотрим, насколько она изменится.

Все время, пока длился суд, Любжи не понимал ни слова из того, что говорил председатель, но в этот раз ему хотя бы дали переводчика, так что он мог следить за процессом. По дороге в лагерь для интернированных он принял одно решение. Когда через полгода он снова предстанет перед судом, ему не потребуется переводчик.

Это оказалось не так просто, как думал Любжи — его соотечественники в лагере не желали говорить ни на каком другом языке, кроме чешского. Они вообще научили его только одному — играть в покер, и вскоре он уже обыгрывал всех до одного в их же собственную игру.

По утрам Любжи вставал раньше всех и постоянно вызывал раздражение у своих сокамерников тем, что всегда хотел обогнать их, работать лучше и быстрее и превосходить их во всем. Но поскольку ростом он был выше ста восьмидесяти сантиметров и продолжал расти, никто не осмеливался высказать эту точку зрения вслух.

Любжи провел в лагере дней семь, когда впервые увидел ее. Возвращаясь после завтрака, он заметил пожилую женщину, которая толкала в гору велосипед с пачкой газет на сиденье. Ее лицо было закрыто шарфом, который она намотала на голову, пытаясь защититься от колючего ветра. Она разносила газеты — сначала в офицерскую столовую, потом в маленькие домики, где жили сержанты. Любжи обошел учебный плац и следовал за ней в надежде, что она — именно тот, кто может ему помочь. Раздав все газеты, она направилась в сторону ворот. Когда женщина проходила мимо Любжи, он крикнул ей:

— Здравствуйте!

— Доброе утро, — ответила она, села на велосипед и, выехав за ворота, покатила вниз по холму.

Утром Любжи, махнув рукой на завтрак, стоял у ворот лагеря и смотрел на холм. Как только он заметил ее внизу с груженым велосипедом, он выбежал ей навстречу — охранники даже не успели его остановить.

— Доброе утро, — поздоровался он и взял у нее велосипед.

— Доброе утро, — кивнула она. — Меня зовут миссис Суитман. Как дела?

Любжи ответил бы ей, если бы понял хоть одно слово из того, что она сказала.

Он ходил за ней по лагерю, помогая донести тяжелые пачки. Одним из первых английских слов, которое он узнал, было «газета». После этого он поставил перед собой цель — каждый день заучивать десять новых слов.

К концу месяца охранники у ворот даже глазом не вели, когда Любжи проскакивал мимо них и бежал к подножию холма, чтобы помочь женщине.

К концу второго месяца он каждое утро в шесть часов появлялся у дверей магазина миссис Суитман и раскладывал газеты в нужном порядке, потом тащил груженый велосипед вверх на холм. В начале третьего месяца она пошла на прием к начальнику лагеря, и майор сказал ей, что не имеет ничего против того, чтобы Хох по нескольку часов в день работал в деревенском магазине, если только он всегда будет возвращаться в лагерь до отбоя.

Миссис Суитман быстро поняла, что молодой человек уже работал в газетном киоске, и не стала возражать, когда он переставил стеллажи, изменил график доставки, а месяц спустя взял на себя счета. Она ничуть не удивилась, когда через несколько недель после нововведений Любжи ее оборот увеличился впервые после 1939 года.

Если в магазине не было покупателей, миссис Суитман помогала Любжи учить английский, читая ему вслух статьи с первой полосы «Ситизен». Потом Любжи пытался прочитать их самостоятельно. Она часто смеялась над его, как она говорила, «ляпами». Это слово Любжи тоже добавил в свой словарь.

Когда весна сменила зиму, «ляпы» случались все реже, и вскоре Любжи уже читал про себя, сидя тихонько в углу и лишь иногда прерываясь, чтобы спросить у миссис Суитман значение незнакомого слова. Задолго до того, как снова предстать перед военным судом, он перешел на передовицы в «Манчестер Гардиан». Однажды утром миссис Суитман непонимающе уставилась на слово «индифферентный», не сумев дать ему объяснение, и Любжи решил впредь избавить ее от неловкости и пользоваться оксфордским словарем, который давно пылился под прилавком.

— Вам нужен переводчик? — спросил председатель присяжных.

— Нет, благодарю вас, сэр, — последовал ответ Любжи.