Арабская кровь - Таня Валько Страница 27

– Интересно, что будет твориться на границе? – волнуется Марыся, потому что прибывающие войска для нее – это демонстрация силы.

– Думаю, из соображений безопасности со стороны Саудовской Аравии она уже закрыта, но со стороны Бахрейна для VIP-персон никогда нет очереди, – успокаивает он жену.

– Черт возьми!

Они видят перед собой около двадцати стоящих автомашин. Почти у всех – дипломатическая регистрация, остальные везут высокопоставленных саудовцев. Автомашины быстро минуют бахрейнскую таможню, но перед тем, как въехать в Саудовскую Аравию, подвергаются тщательному досмотру. Супруги терпеливо ждут, у них нет другого выхода. Мощный джип перед ними задерживают дольше остальных. Таможенники что-то кричат водителю через открытое стекло и трясут ручку двери багажника, закрытого на центральный замок. Они показывают на стоянку сбоку, и автомобиль медленно въезжает на нее. Рядом с машиной появляется полицейский в форме, главный по смене и мутавва в длинном черном плаще.

– Он-то что здесь делает? – удивляется Марыся. – Полиция нравов на пограничном пункте? Это уже чересчур!

– Очевидно, перевозят алкоголь, – поясняет Хамид, знакомый с правилами. – Это преступление, моя дорогая.

Разнервничавшийся японец неосмотрительно выскакивает из машины, открывая тем самым все двери, чем и воспользовался молодой служащий. Взорам всех предстает багажник, набитый ящиками с вином, водкой, виски и шампанским.

– Я под охраной Венской конвенции! – кричит пойманный на контрабанде дипломат. – Я пошлю ноту в Министерство иностранных дел вашей долбаной страны!

– Извини, – спокойно отвечает саудовец. – Если хотите ругаться, я могу мгновенно засадить вас в тюрьму за нарушение закона. Не знаете, что у нас запрещена торговля спиртными напитками? Все без исключения, в том числе и вы, vip’ы, должны соблюдать закон.

– Когда вы приходите в наше посольство на приемы и хлещете виски, как свиньи, то все хорошо? Кто-то же эту водяру должен протаскивать для вас контрабандой!

– Господин, заплатите штраф, – таможенник сует разъяренному дипломату распечатку из компьютера, – и успокойтесь. Я не хочу подкладывать вам свинью, потому что я сам не свинья, но еще минуту так подерзите – получите мандат persona non grata и за два дня распрощаетесь с Саудовской Аравией и неплохими денежками, которые у нас зарабатываете.

Жена разнервничавшегося японца выходит из автомобиля и ищет в сумке кошелек. Она дает мужу кипу денег и гонит его в кассу, а тем временем сотрудники полиции выносят алкоголь из автомобиля и составляют неплохую галерею в магазине. Женщина закуривает сигарету, и в ту же минуту к ней подскакивает мутавва, размахивая руками, как душевнобольной.

– Haram, haram! – кричит он. – Forbidden!

– Запрещено курение сигарет? Я не вижу никакого знака. Если я хочу себе обеспечить рак легких, это уж мое дело!

Полицейский смотрит на нее грозно и ударяет по собственной икре веткой, которую он держит в руке.

После того как уладили неприятное дело, таможенники пребывают в сильном раздражении. Автомобиль дипломата в конце концов отъезжает, приходит очередь Хамида и Марыси. Проверяют их дотошно, и супруги сидят, как на обыске.

– Это твоя жена? – удивляется таможенник. – Иностранка?

– Да.

– Свидетельство о браке предоставьте, – требует он голосом, не допускающим возражений, а Хамид становится бледным, как стена.

– Я же дал семейную игаму, она подтверждает, что мы супруги.

– А я хочу свидетельство о браке! – упирается таможенник, повышая голос.

– Я должен, осел эдакий, позвонить твоему шефу? Хочешь сегодня лишиться места таможенника? – Хамид пробует запугать глупого службиста.

– У нее нет саудовского паспорта, – продолжает цепляться таможенник.

– Найди эту важную визу. Умеешь читать? – Хамид в бешенстве достает мобильный телефон и набирает номер дяди.

– Что тут у нас? – Другой таможенник открывает багажник, отбрасывает плед и пальцем показывает на рождественские украшения. – Любые символы другого вероисповедания, кроме мусульманского, в нашей стране сурово запрещены!

– А это плохо! – Мутавва уже у машины и всовывает нос внутрь.

– Вы не читали Коран? Сам пророк Мухаммед одобрял и уважал людей Книги, – встряет Марыся, не выдержав. – Особенно христиан.

– Таковы законы нашей страны, а вы их нарушаете.

Довольный таможенник радуется, что наконец на чем-то поймал их.

– Наказание – штраф и конфискация, – информирует он.

«Контрабандисты» только стискивают зубы и опускают глаза, потому что у них, арабов, нет никаких конвенций, которые бы защитили их от того, чтобы посадить в тюрьму и наказать кнутом. Функционеры настолько любезны, что наказывают их только штрафом.

– У меня остались лишь лампочки, которые я положила в сумочку, но нет теперь елочки, на которую я могла бы повесить их, – выдавливает из себя после всего этого Марыся.

По приезде в Эр-Рияд супруги расходятся по комнатам. Вилла огромная, и у них нет проблем с тем, чтобы избежать общества друг друга. После недавней поездки снова начались тихие дни. Это легко удается, потому что Хамида постоянно нет дома. Иногда по возвращении домой поздно вечером он буркнет пару слов о срывающихся сроках и о том, что много работы, и только. Марыся не спрашивает о подробностях, и на этом их общение заканчивается. Женщина жалеет, что не обменялась номерами телефонов с Ламией, но договаривались они поспешно и соблюдая конспирацию. Однако больше всего Марыся жалеет о том, что не поехала с семьей в Польшу. Только обманывала себя, что во время праздников сблизится с мужем. Радовалась недолгому согласию, заинтересованности и возвращению к нормальным отношениям.

– Если моя жизнь должна и дальше так выглядеть, то благодарю покорно, – признается она Дарье по скайпу, а та не знает, что ответить на это сестре.

– Не всегда легко, доченька, – подключается мать, которая старается сгладить ситуацию. – Отстраненность от дома – типичная черта арабских мужчин. Они предпочитают проводить время с коллегами, тупо куря кальян и выпивая гектолитры чая. Этого не изменишь. Может, конечно, у него много работы, ведь его фирма заканчивает огромный проект. Хотя, по-моему, на стройке только все разрыли, но не закончили.

– А! – Марыся пренебрежительно машет рукой.

Ей поминутно звонят женщины из семьи бен Ладенов, молодые кузины и старшие тетки, приглашая к себе то на чай, то на ужин, даже на танцевальную вечеринку. Все постоянно говорят о тьме работы на фирме и жалуются, что мужчины чересчур тяжело работают. Как будто хотят оправдать Хамида, но жена не находит этому оправдания. Она сидит одна в праздники, и ей страшно грустно. Все время только и делает, что слоняется из угла в угол. С рождественским ужином ждет до десяти вечера, а потом съедает его в одиночестве. Борщ варит из концентрата, а замороженные пельмени с грибами оставила ей мама. Суп по вкусу как квас с чесноком. Жареная рыба пригорела и пропиталась маслом. Она грызет восточные silki ^[33], единственное, что ей нравится. «У меня арабский вкус, а еще хочу есть праздничные христианские блюда». Колядки, раздающиеся из колонок, делают ее еще мрачнее. Она заканчивает есть в одиночестве, заливаясь слезами. «Где мое место? – задается вопросом Марыся. – Где же мое место? Кто я?»