Записки бизнесюка - Павел Чувиляев Страница 27

— Как можно? Ересь.

— Она самая. А грехи поощрять — не ересь? Ты на приходе год, сколько за это время у тебя молодых убито, кто жить бы мог?

— Трое. Двое в пьяных драках, один из-за денег, из-за бизнеса.

— Вот! И где же ты был, батюшка? Почему ты, пастырь, не защитил овец своих? Плохо службу служишь, потому и сбежать хочешь.

— Я Богу служу.

— Ну и Бог у тебя, однако: любит, чтобы людей убивали! Я парочку таких богов из истории знаю. Рассказать, как звали? Ваал, например, он же Вельзевул.

— Слушать не хочу! Во Христа верую, и Ему служу!

— Христос даже блудницу спас, когда её убить хотели. А ведь Он священником не был, сана не имел, формальной властью не обладал. Арестован за то, что проповедовал в праздник без разрешения полиции. Всеподданнейше выдан оккупационным властям. Осужден военно-полевым судом по статьям: «антисоветская агитация и пропаганда», «экстремизм» и «оскорбление величества». Под амнистию не подпал. Смертный приговор приведён в исполнение силами военной полиции.

— Как можно так трактовать?

— Факты, друг мой, вещь упрямая. А они в том, что ни местные власти, ни тем более римские, уличного горлопана защищать и не думали. Ведь Он даже уведомление на проповедь и митинг по заранее установленной форме подать не удосужился. Но своих Он сумел уберечь. Ни один из сообщников казнённого экстремиста, они же апостолы, не понёс тогда никакого наказания. Даже те, кто был арестован вместе с Ним, странным образом отпущены. Он их прикрыл, не обладая полномочиями, и я считаю это чудом. А ты? В приходе ты являешься полноценной духовной властью. И кого смог защитить?

Тяжко задумался молодой священник. А я добавил гораздо тише:

— Тебя в попы никто под конвоем не вёл. Сам захотел, хотя мог бы сразу уйти в монахи. Теперь попробуй людям помочь. А не получится — тогда уж в монастырь.

Совету моему молодой священник последовал. Сперва начал разбирать семейные конфликты, причём не всегда удачно. Потом дошёл и до деловых. Началось так: ввалился к нему в храм местный авторитетный бизнесюк, размахивая пистолетом и волоча другого за шиворот. Сам пьяный и разъярённый, как кабан по весне:

— Слышь, поп, это должник мой. Два года от меня бегал, всё обещаниями кормил. Теперь, когда поймали, в церковь запросился, исповедаться. Давай, исповедуй его по-быстрому, а я его потом порешу.

Испугался священник: оба бизнесюка старше его. У кредитора глаза красные, от ненависти аж хрипит. Пистолет заряжен и взведён. Пригодилась тут батюшке и логика, и психология, и священное Писание. А более всего — вера и личное обаяние. Уговаривал долго, но договорились о реструктуризации долга. Уходя, ткнул кредитор должника стволом в бок и сказал:

— Ему я не верю, а ты, батюшка, вроде никого ещё не обманывал. Если обманешь, то тебя я не трону, а его порешу. Но в Бога верить перестану, так и знай!

После отдачи долга оба внесли в церковные пожертвования значительные суммы…

Медленно, постепенно стал приход меняться. Рай земной не возник: люди остались людьми, и конфликтов не убавилось. Но жизнь стала налаживаться. Потянулся в те места бизнес, особенно после того, как поп имел мужество пойти и пригрозить главе района отлучением от церкви, когда одного из местных бизнесюков решили упечь в тюрьму по надуманному поводу. Чиновник сначала злился, а после благодарил: у него вдруг бюджет вырос. Вдвое. Народ стал меньше пить и больше работать, разбогател. Налоги платить начал, чего там отродясь не бывало. Церковь батюшке в Районском отреставрировали и расширили. Красивая стала, даже в Губернске поставить не грех, рядом с архиерейскими палатами XVII века. Строили сами, без копейки денег епархии и госбюджета. Приход людьми беден, но площадью велик: село Районское (на самом деле, небольшой городок), 4 деревни Волостянки и 9 малых хуторов. В Районском церковь каменная, поэтому при советской власти уцелела в виде совхозного амбара. В Волостянках стояли деревянные; большевики их сожгли. Теперь в двух деревнях народ церкви восстанавливать затеял. Каменные. Заложили, а рядом поставили и освятили временные деревянные часовни. Батюшка возопил: нельзя одному попу в трёх церквях. И в двух нельзя: лишь по скудости иногда разрешается. А народ ему: «А ты наплюй! Нам приходится за твоим Судом в Районское ездить, а так сам приедешь: служить-то надо». Купили батюшке машину, стал ездить к хитрецам. Но нашлись завистники. Настучали правящему архиерею, что не своим делом поп занимается: людей судит, в бизнес-конфликты влезает, с властью ругается, заступаясь за бизнесюков. Архиерей вызвал, отчитал. Раз, другой, а на третий пригрозил запретить в служении, а то и вовсе сана лишить. Сгустились над батюшкой тучи.

И случилось тут чудо: народ заступился. Пришёл сначала к архиерею: не отдадим батюшку. Тот спровадил. Вежливо, но смысл в том, что «дело это внутрицерковное», и не с вашими поросячьими рылами в наш благочестивый ряд лезть. Тогда народ пошёл к главе администрации района и напомнил ему, что пару лет назад район был дотационным, бюджет дефицитным, а губернатор глядел волком. И как сейчас они с губернатором вась-вась. Вот и сказали: езжай в Губернск, делай вась-вась, но чтоб батюшку не тронули. А то уйдём дружно, и будет тебе снова начальник — волк. Глава района крякнул, но в Губернск поехал. Губернатор рыкнул, но терять район-донор не захотел; у него их немного. На ближайший церковный праздник отправился губернатор на богомолье в Тро-ице-Сергиеву лавру. А там подошёл под благословение сами-зна-ете-к-кому и минут десять с ним о чём-то беседовал. И оставили батюшку в покое. Временно. Правящий архиерей злобу затаил, и грозится, как только в Волостянках церкви достроят, приход разделить. Батюшку в одну из деревень сослать, а в Районском своего священника поставить.

Каков поп, таков и приход.