Книга с местом для свиданий - Горан Петрович Страница 27

Народ наш всегда отличался любовью к печатному газетному слову, но в годы войны с Турцией, а позже и с Болгарией, каждое из многочисленных ежедневных изданий напоминало переполненный улей. Это были годы настоящего взлета Сербии, годы возвращения былой славы, годы всеобщего ликования. Первые страницы «Пьемонта», «Трибуны», «Белградских новостей», «Правды», «Печати», «Нового времени», «Колокола», «Славянского юга», «Торгового гласника», «Политики» пестрели звучными заголовками, восторженными статьями, волнующими сообщениями. Победы следовали одна за другой, сменяли друг друга успешные военные операции и перспективные дипломатические инициативы. К этим изданиям со всех сторон тянулся взбаламученный задунайский, задринский, приморский и даже заморский род (причем этот последний с опозданием на месяцы), чтобы с гордостью прочитать о воскресении отечества Как никогда раньше, тянулись и другие народы, воодушевленные пробудившимся славянством, возможностью балканского объединения, мужеством маленького народа, стряхнувшего путы османского рабства, изумленные силой представшей перед ними экзотической окраины Европы, столетиями пребывавшей в безвестности...

Через всю эту суматоху, пестревшую каракулевыми шапками с белыми перьями, блестящими кокардами, эполетами, погонами и нашивками, синими мундирами, ярко-красными галифе, лакированными ремешками сверкающих касок, попонами, парадными чепраками коней, разукрашенными уздечками, высокими сапогами со шпорами, военными формами пехотинцев, артиллеристов и недавно появившихся офицеров-авиаторов, управлявших аэропланами и воздушными шарами, пробирался юноша с глазами, сиявшими необыкновенным жаром. Он двигался через эту неописуемую толпу, внимательно глядя по сторонам, чтобы ничего не упустить, время от времени приподнимаясь на цыпочки, он стремился пробиться туда, где теснилось больше всего народа, встречавшего победителей факельным шествием, приветствовавшего героических братьев из Княжества Черногория и греческих союзников, а вокруг, слышал он, жарко пересказывали друг другу мнения разных консулов и неофициальные точки зрения министерств иностранных дел из западных столиц. Так, над пачками газет, которые в дом на Великом Врачаре приносил отчим, под звуки громких заявлений, Анастас Браница проводил 1912 год. Так у него появилась возможность встретить даже среди полуграмотных людей огромное количество таких, которые, забыв обо всем, добираются до самых незначительных мелочей, огромное количество таких, которые, почти не осознавая своей общности, с тревогой или радостью собираются вместе, благодаря пусть даже самым скудным информациям с поля боя.

Когда под Куманово была разгромлена и обращена в бегство турецкая Вардарская армия, а сербы, преследуя Зеки-пашу, отбросили врага к самому Битолю, первые сообщения об этом все читали с огромным облегчением, и Анастасу Бранице казалось, что люди вокруг пожимают друг другу руки и радостно восклицают: «Мы победили, победили!» И точно так же, когда передовые части освобождали город за городом в Косово, прохожие останавливались на улицах, обнимались, поднимали тосты в кофейнях. Анастас навсегда запомнил дочь Петра Первого Карагеоргиевича — случилось так, что и он, и она в одно и то же утро, в один и тот же час читали одни и те же строчки сообщения. Он в своей комнате, занятый вырезанием из старых газет отдельных статей на память о героических временах, и княгиня Елена, выданная замуж за одного из Романовых, в Россию, развернув полученную только что, с опозданием дней на двадцать, газету, которую подали ей слуги вместе с утренними булочками, сливочным маслом и кофе с молоком.

— Объединенная сербская и черногорская армия прорвалась к морю! — громко прочитала она, сидя за столом на террасе летнего дворца в Павловске.

Ее лицо было хорошо известно Анастасу по увеличенному дагерротипу, вывешенному на стене актового зала Второй белградской гимназии по случаю празднования дня рождения кого-то из членов королевской семьи, он узнал и ее особым образом уложенные волосы и серебряную брошь на белом платье с кружевным воротником. Анастас вздрогнул. Несомненно, ее слова были обращены именно к нему. Он вскочил со стула и, выставив подбородок, встал по стойке «смирно».

— Дорогой земляк, ну что вы окаменели, подойдите, поздравим друг друга! — княгиня Елена троекратно расцеловала незнакомого гимназиста, аромат ее французской туалетной воды еще долго не выветривался из воспоминаний юноши, несмотря на густой запах свинца и типографской краски, испускаемый номером «Политики» конца октября 1912 года.