Клон-кадр - Павел Тетерский Страница 27

Внешнее проявление таких вещей сводится к тому, что все, что происходит с тобой и с окружающими тебя персоналиями, почему-то начинает казаться очень важным. Ты тычешься глупой головой во все черные дыры и оттого счастлив. Мимо тебя ничего не проходит.

Вся идея — только в этом. А все остальное — дрэды, пирсинг, ирокезы (на выбор) и прочее самовыражение — всего лишь необязательные атрибуты. Главное то, что при всем при этом ты реально веришь, будто можешь что-нибудь изменить. В себе, в окружающих. В мире.

Изменить мир хотят все. Для этого можно объединяться в стаи и действовать в одиночку — не важно. Все равно ничего не получится. Правда, это заметно не иначе как с высоты прожитых лет — даже если их не так уж много (двадцать семь).

Мир нельзя изменить, но его можно менять — этот глагол в данном случае не может иметь форму совершенного вида.

Мир таков, каким мы воспринимаем его. Модная такая теория — наверняка ваши высоколобые друзья, обкушавшиеся кислой и обчитавшиеся эзотерической литературы, не раз и не два рассказывали вам о ней. Это правда или, во всяком случае, в это хочется верить. Поэтому пока вы меняете мир, он реально меняется. Каждый день, по нескольку раз. Даже если вы в это не врубаетесь и даже если тот самый меняющийся мир — всего лишь ваш собственный: модная теория утверждает… см. выше.

Все опять упирается в приобретенную мудрость (любопытно, кстати, что слова «мудрый» и «мудак» имеют фонетически сходные корни с разницей в один звук). Как только она появляется на горизонте, весь кайф сходит на нет. Что приходит первым: старение или понимание дальнейшей невозможности что-либо изменить? Никто не знает. Такая глобальная загадка человечества, еще одни яйцо и курица.

Но дело даже не в том, что ты собираешься что-то там изменить и на что-то повлиять — по сути дела, это ведь уже давно пройденная всеми хипповщина, не больше, и никакие ченчи на х… не нужны ни глобусу, ни населяющим его соседям (вашим) по лестничной клетке. Дело в том, что: только в процессе этих мнимых-немнимых изменений вас прет на всю катушку. Только в этом полностью отсутствует любой фейк, только это — Настоящее.

Настоящее: это когда ты проживаешь любимые места из понравившихся книг. Книги — настоящие, реальность же со временем все больше и больше начинает напоминать шоу Трумена.

Не хочу сказать, что Настоящее должно обязательно быть сопряжено с уличными приключениями, неформальной атрибутикой и молодежным бунтом. Просто так было конкретно в моем случае. А вообще Настоящему на атрибутику плевать. А также: плевать на то, один вы или в стае «инакомыслящих», морочитесь или не морочитесь по поводу всяких глобальных изменений, мужчина вы или женщина, какую музыку вы слушаете и какое кино смотрите, сколько места в вашей квартире занимают книжные полки и каким видом общественного транспорта (включая бесплатные свои две) вы предпочитаете пользоваться.

Как отличить Настоящее от подставного дерьма, которое предлагается вам взамен по истечении обозначенного ресурса? Да элементарно. Возьмите хотя бы тусовки. Настоящая вечеринка — это: спонтанная организация, спонтанный секс (а если и отсутствие такового, то хотя бы попытки с чьей-нибудь стороны), общение без взаимных претензий, желательно — уличная драка с каким-нибудь быдлом, полное отсутствие праздничного стола с салатом оливье и галимой селедкой в шубе, всенощная (на полу, вповалку, забив на гигиену) вписка и лишь в последнюю очередь — алкоголь с наркотиками. Подставная вечеринка: нудное мероприятие, планируемое за две недели и приуроченное к какому-нибудь празднику (самое ужасное, если к христианскому. Этим почему-то грешат все как один бывшие ваши друзья, пытающиеся таким образом отмыть годами загаживаемую карму). Праздничный стол: салат оливье, га-лимая селедка в шубе, относительно дорогой алкоголь и горячее (пьянеющая хозяйка пати не забывает время от времени сбегать на кухню, чтобы проверить духовку). Присутствующие — кучка давно не интересующих друг друга людей, объединенных общим прошлым и хорошими воспоминаниями. Общение ограничивается завуалированными подъё… — ками, высказыванием претензий и — иногда — сравнением доходов. Все, что объединяет присутствующих из настоящего времени, — это алкоголь и наркотики, к которым все по старой памяти до сих пор падки по большим праздникам. Сценарий: известен заранее и до боли стандартен. Периодические отчисления небольшими группками на балкон — покурить и перемыть (за глаза, разумеется) кости оставшимся за столом. Воздух, сотканный из повисших пауз и отсутствия тем. В лучшем случае — типовая застольная игра вроде «мафии» или «ассоциаций»: изобретение, специально выдуманное для того, чтобы связывать общим делом людей, которым невообразимо пох…й друг на друга. Закончится все тоже до боли стандартно: пьяная хозяйка поссорится с еще более пьяным хозяином (из-за разницы в количестве принятого на клетку), а вы — поддатый, слегка обдолбанный, печальный и на хер никому не нужный — уйдете вон, в одно рыло, в начале первого, чтобы успеть на метро, или чуть позже, если у вас останутся деньги на такси. Скорее всего, кстати, они у вас останутся — вы теперь достаточно зарабатываете и уже давно отвыкли пропивать все, что есть у вас в кармане. КАК-И-ПОДОБАЕТ-НОРМАЛЬНОМУ-ЧЕЛОВЕКУ. Вы теперь можете называть себя так, таким вот составным ником-погонялом. Потому что все, что с вами происходит, может быть экипировано этим сложноподчиненным предложением. Любое ваше действие, любое ваше описание.

Если вам кажется настоящей ваша нормальная жизнь от заката до рассвета, от работы до работы и от любящей семьи к месту службы — вы просто врете себе. Или боитесь узнать правду (что случается еще чаще).

Ваши собственные шестидесятые: это наркотик, на котором вы сидели очень долго, а потом были вынуждены слезть. Солидная жизнь взрослых людей — такая глобальная клиника Маршака. «Восемь из десяти наших пациентов перестают употреблять наркотики и возвращаются к нормальной жизни». К той самой, от заката до рассвета (вы теперь редко нарушаете режим, у вас все так и идет — закат, рассвет, потом опять закат). Только все эти сраные криэйторы-копирайтеры, придумывающие тексты для рекламных роликов, молчат об одном. Десять из десяти пациентов — и те, кто возвращается, и стопроцентные (рифмующиеся с извращенцами) невозвращенцы — вспоминают свою зависимость как лучшее, что было в их жизни. Независимо от факта ее наличия в настоящем времени.

Не буду рассказывать о себе конкретно и по пунктам. Моя история — банальная история всех, кто хоть с какого-то боку соприкасался с так называемыми неформальными движениями. Вы, кстати, никогда не задумывались, почему все, даже самые глупые и утопические, объединения людей называют движениями? «Движение — это жизнь». Такой слоган «Мосгортранса» на обшарпанном боку трамвая с феерически безвкусным дизайном, детища Усть-Катавского вагонного завода.

С трамваями не поспоришь — это действительно жизнь. А как же тогда называть то, что вне движения? На трамваях об этом не пишут.

Можно, конечно, пойти на сделку с собственным разумом и просинонимировать движение с развитием личности, карьерным продвижением и сменой статуса. Так в общем-то и поступают 99 % народонаселения глобуса. Так поступили и все мои друзья-раздолбаи, товарищи по несчастью оказаться в движении (включая Клона и меня самого). Даже те, кто спился или сторчался.