Киномания - Теодор Рошак Страница 27

— Вот это! Я хочу вот это! — провозгласила она.

Чипси скользнул взглядом по картонкам.

— Нет-нет, Клер. Это уже продано. Извини.

— Я заплачу тебе… тысячу долларов, — заявила она.

Клер сделала это предложение, а я спрашивал себя, где она возьмет эту тысячу. Но она уже лезла в сумочку за своей тощей, голодной чековой книжкой.

— Нет-нет, прошу тебя, — возразил Чипси, — Это продано. И за сумму гораздо большую, чем тысяча долларов, уж ты мне поверь.

Но Клер настаивала.

Я дам тебе… полторы тысячи.

Клер, дорогая, у тебя нет полутора тысяч. Ты мне уже сообщила, что у тебя и на Джерри Льюиса-то нет. А потом полторы тысячи — это далеко не те деньги.

Мысли Клер лихорадочно метались; вдруг она сделала отчаянное предложение.

— Хорошо, а как насчет секса? Секс для тебя немало значит, я знаю.

— Послушай, Клер. — Чипси издал смешок — какой-то низкий гортанный звук. — Это очень мило с твоей стороны. Но я думаю, что мы несовместимы.

— Да не со мной же, идиот! — отрезала Клер, — Что ты такое мелешь.

— Ах так?

— С Джонни. Я тебе устрою это с Джонни, — Она схватила меня и вытолкнула вперед, как какой-нибудь предмет на торгах.

— Очень щедро с твоей стороны, — сказал Чипси, взглянув на меня; взгляд у него был, как мне подумалось, соблазнительно-оценивающий, — Уверен, Джонни того стоит. Только сомневаюсь, что он расплатится.

Я недоуменно уставился на Клер. Потом посмотрел на Чипси. Потом издал смешок — чтобы дать понять: хорошую шутку я могу оценить. Ведь это же была шутка — разве нет?

— Заткнись! — зарычала на меня Клер, вонзив ногти в мою руку. — Он расплатится, если я ему прикажу. Ведь правда, Джонни?

Значит, это была не шутка.

Смущенный и уязвленный, я решил выяснить, за что предполагается расплатиться моей добродетелью. Я перевернул одну из коробок, чтобы увидеть надпись. А увидев, понял. «Les Enfants du Paradis» [14] {100}. Любимый фильм Клер. К тому же на тридцатипятимиллиметровой пленке. Как-то раз она сказала, что готова на убийство, лишь бы владеть копией этого фильма.

Чипси продолжал отпираться.

— Извини, Кларисса, но «Дети» уже обещаны. Это особый случай. Я не могу взять свое слово назад. Даже если бы ты предложила в два раза больше.

— Кому обещаны?

— Юргену фон Шахтеру, — Он назвал это имя с ухмылкой умника.

— Ты думаешь, я знаю, кто это такой?

— Ты что, и правда не знаешь? Я откровенно удивлен. Немецкий режиссер-экспериментатор — у всех на слуху. Я с удовольствием тебя представлю. Он где-то здесь, неподалеку. Великолепный парень. Настоящий аристократ. До самых своих дуэльных шрамов. Вот только не все его шрамы видны публике. Я уверен, что он был бы графом или бароном, не случись того, что всех нас лишило графских и баронских титулов. На следующем фестивале мы покажем несколько его фильмов. Выдающаяся работа. Очень ницшеанская, надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Кино Страданий — так он это называет. Глубоко, очень глубоко.

— Не могу дождаться знакомства, — пробормотала Клер. Она мучительно искала способ завладеть этой лентой. Но Джером уже начал нагружать картонки на тележку.

— Ну-ка прекрати! — взвыла Клер, взмахнув перед его носом своей раскрытой чековой книжкой. — Оставь эти картонки, громила ты хренов! — Застигнутый врасплох, Джером отошел в сторону, от удивления разинув рот. Клер опустилась рядом со стопкой коробок и положила руку на верхнюю — ни дать ни взять мать, что утешает умирающего ребенка. Скорее себе, чем кому-либо другому, она сказала: — На «Les Enfants du Paradis» меня водила мать. Это мое первое незабываемое впечатление от кино.

Чипси постарался сказать что-нибудь сочувственное.

— Я тебя прекрасно понимаю, Кларисса. У всех когда-нибудь это случается в первый раз.

— Сейчас я угадаю, что за фильм был у тебя. «Кинг-Конг»?

— Нет, вообще-то это был «Фейерверк» Кеннета Энгера {101}.

— Боже мой, — застонала Клер.

— Я, пожалуй, могу откровенно сказать, что из этого фильма узнал всю свою личную судьбу. Ты ведь помнишь эту колоссальную сцену, когда пенис моряка превращается в потешный огонь…

— Чипси, бога ради, прекрати, — взмолилась Клер, — Меня сейчас вырвет.

— Chacun à son goût [15], Кларисса. Кеннет, конечно же, после этого снимал абсолютно поверхностные вещи.

— Слушай, зачем твоему приятелю-ницшеанцу «Les Enfants du Paradis»? — поинтересовалась Клер. — Что этот фильм для него значит?

— Вообще-то его с души воротит от «Les Enfants du Paradis». Он, как и я, считает, что фильм косный и неживой. — На лице Клер появилась мучительная гримаса, замеченная Чипси. — Извини, Кларисса, но искусство не стоит на месте. Честно говоря, Юргену фильм нужен не для себя — для отца. Понимаешь, во время войны фон Шахтер был кем-то вроде военного министра культуры или искусства в оккупированной Франции. Ты знаешь, что Франция во время войны была оккупирована? Немцами? Удивительно, правда? Я только от Юргена и узнал. Да, так вот, именно тогда «Les Enfants du Paradis» и снимались. И старик вроде бы каким-то боком имел отношение к съемкам — следил за политической линией, и все в таком роде. А может, он просто закрывал на все глаза — бог его знает. Теперь он живет где-то в Аргентине или Парагвае. Юрген хочет послать отцу фильм на день рождения. Старик очень болен. Так что это вроде такого сентиментального жеста. Я так думаю, что пара девиц из фильма были любовницами старшего фон Шахтера. Ну, ты понимаешь.

Говорят, что звери знают о грядущем землетрясении за несколько часов — это что-то вроде инстинктивного экстрасенсорного восприятия. Именно это я чувствовал тогда, стоя рядом с Клер. Земля вот-вот должна была расколоться. Ударная волна словно бы приближалась к нам со скоростью одной мили в минуту. Но Клер просто стояла и смотрела на Чипси — долгим, долгим взглядом. Потом она как-то странно улыбнулась одними губами и очень тихо произнесла:

— Ты хочешь мне сказать, что отец Юргена был нацистским министром культуры во Франции? Да? И ты продаешь Юргену это кино, чтобы он мог послать его своему папочке, который прячется в Парагвае?

— А может — в Аргентине. Я забыл. Наверно, это тайна.

— Чипси, это безумие, — Клер, аргументируя, почти срывалась на крик. — Ты что, ничего не знаешь об этом кино? Оно было сделано голодающими актерами в оккупированной стране. Все участвовавшие в съемках были связаны с Сопротивлением. Они рисковали жизнями, пряча у себя подпольщиков. Этот фильм… он был сделан в самом чреве чудовища — торжество жизни, любви и искусства, — Но Клер чувствовала, что все ее слова пропадают втуне. Чипси просто смотрел на нее пустым, скучающим взором, — Бог ты мой, Чипси, тихоня-папаша этого твоего дружка — военный преступник.