Я иду тебя искать - Ольга Шумяцкая Страница 26

Я проснулся от звона в ушах и, не открывая глаз, автоматически схватил телефонную трубку. Во рту было сухо и гадко, как будто я вчера перепил. Башка гудела. Ухо горело. Я здорово его отлежал. В глазах роилась какая-то дрянь вроде мушек. Я приложил трубку к раскаленному уху, вздрогнул и переложил к другому. На том конце провода обнаружилась Ольга.

— Хорошо, что я тебя застала! — крикнула Ольга, и я подумал, что сегодня ее голос звучит еще противнее, чем обычно. Она и так-то всегда верещит на высоких нотах, а тут буквально пронзила меня насквозь своим фортиссимо.

— М-м-м… — промямлил я.

— Надеюсь, ты не с похмелья! — прокричала Ольга, дав в конце фразы заливистого петуха. — Очень важное дело! Неотложное! У тебя есть деньги?

— Что?

Я, наверное, ослышался. Они что, все с ума посходили? Опять деньги! Только закончилась эпопея с Женей, а уже следующие на очереди? Я что, обязан субсидировать их дурацкие начинания? Я уже понял, откуда ветер дует: деньги, очевидно, были нужны Виктору.

— Деньги, говорю, есть? — продолжала верещать Ольга. Нет, это не голос, а какое-то металлоизделие повышенной остроты, к тому же с зазубренными краями.

— Есть, — спокойно сказал я. — Пятьсот рублей по сотне. Тебе сколько надо?

Ольга запнулась, видимо, не ожидала такого ответа, но быстро оправилась и снова поскакала по кочкам и ухабам:

— Мне надо! Мне надо! Мне надо спасать любимого человека!

— Виктора, что ли?

Ольга молчала. Молчание было скорбным. Я тоже молчал, представляя себе трагическое выражение ее лица. На том конце послышался многозначительный вздох и вдогонку — отчетливый всхлип.

— Ладно, не реви. Что случилось? — сказал я как можно миролюбивее, хотя во мне все восставало против Ольгиной простецкой, нет, просторылой наглости. Позвонить человеку с утра пораньше и, ничего не объясняя, брякнуть: «У тебя деньги есть?» Раз есть — давай. Я же давать ничего не собирался. С меня Жени хватило. К тому же расклад представлялся таковым: у самой Ольги денег нет и никогда не будет. С Виктора вообще никогда ничего не возьмешь. Хорошо, если, одолжив с помощью этой курицы энную сумму, он не скроется сразу с нашего горизонта, не улепетнет, сверкая пятками и ухмыляясь в усы. И с кого тогда спрашивать?

— Виктор проиграл очень крупную сумму, — нормальным человеческим голосом произнесла Ольга и вдруг действительно заплакала.

Я не стал ее утешать. Бормотать глупости — не мой жанр. Да и Ольга — известный персонаж. Если бы Виктор занозил палец, она бы убивалась точно с таким же отчаянием.

— Какую сумму? — сухо спросил я.

— Пять тысяч долларов! — прорыдала Ольга.

Ну, сумма, положим, не такая уж крупная. Виктор мог бы и сам ее отдать, если бы соизволил подсуетиться. Но суетиться он не изволил. Последнее время у него, видите ли, был творческий кризис, вызванный головокружением от успехов на небезызвестных выставках. Говоря проще: ему неохота было марать свои холсты. Заказы уплывали. Ольга заламывала руки. Виктор сутками дулся в карты. Иногда выигрывал. Мелкие проигрыши отдавала Ольга. Вот и сейчас он ее подставил. Более того, я уверен, что в настоящий момент он валяется на диване, скалит зубы и ухом не ведет, поручив Ольге выходить из ситуации, как ей вздумается. Не исключено, что, делегировав Ольге это почетное право, он тут же забыл о своем проигрыше. Он даже не слышит, о чем мы с ней говорим. Не хочет слышать. Ему наплевать. Ну а мне наплевать на Виктора. Он мне не друг, не товарищ, не родственник. И я не дойная корова.

— Видишь ли, дорогая, — начал я, чувствуя себя иезуитом, но не ощущая ни тени раскаяния по этому поводу. — В последнее время мне пришлось сильно раскошелиться. Наша новая подруга Женя оказалась довольно обременительной обузой для моего кармана. Я понимаю, тебя это не волнует. Но ведь и меня Женя не волнует. А раскошеливаюсь почему-то я. Почему, не знаешь, случайно? Вот и я не знаю. Если хочешь, позвони Жене. Если она думает отдавать мне долг, пусть отдаст тебе. А я с тебя потом слуплю с процентами. А то скажи Виктору, может, он продаст пару картинок. Или он теперь только в карты дуется?

Ольга жалобно мяукнула. Я ждал, что она начнет причитать, уламывать меня, бить на жалость, лепетать разные глупости вроде того, что Виктор проиграл очень серьезным людям и эти серьезные люди серьезно с ним разберутся, и бла-бла-бла, и бла-бла-бла. И уже заготовил ответ, мол, за пять штук серьезно не разбираются, в крайнем случае начистят мордашку, что в целом было бы неплохо, или разгромят мастерскую, что хуже. Но Ольга молчала. Я понял, что она обескуражена моим ответом и не может прийти в себя.

— Слушай, — сказал я. — Ты знаешь, у меня деньги есть, но Виктору я не дам ни копейки. Я просто не понимаю, почему должен ему давать. Я вообще его плохо знаю, а с чужими людьми, ты знаешь, я не связываюсь. Зато я дам тебе совет. Позвони Наталье и Денису. Я знаю, они дают. Под расписку. Проценты небольшие, осилишь. Только сразу скажи им, что согласна и на проценты, и на расписку.

— Спасибо, — прошептала Ольга и повесила трубку.

Я, радостно посмеиваясь, потер руки. Никаких денег Наталья с Денисом никогда никому не давали. Однако я был уверен, что, услышав про проценты и расписку, они не удержатся, заблестят глазками, задвигают пальчиками, подсчитывая, сколько жалких сотен смогут слупить с глупой Ольги, и упадут грудью на лакомый кусочек. А в результате не получат ни шиша. Ольга никогда не наберет нужной суммы. Она будет отдавать долго и уныло, малюсенькими кусочками, хорошо, если по пятьсот в полгода. И когда Виктор ее бросит, по-прежнему будет отдавать. Приносить одну или две тщательно разглаженные и запрятанные за молнию в дальний карман сумки бумажки и смотреть на Наталью с Денисом затравленными глазами. А Наталья с Денисом будут злиться и проклинать тот день, когда «сели за баранку этого драндулета». Ура! Я им отомстил. За что? Да за все. За то, что они ТАКИЕ.

Ольгу мне было не жалко ничуть. Она бы все равно влипла с этим долгом. Не в Наталью с Денисом, так в кого-то другого. Есть люди, которые всегда найдут в кого влипнуть. В конце концов, она уже влипла в Виктора, тем самым доказав полную несостоятельность своего умишка. А дур я никогда не жалел.

Я выпил кофе и с опаской вернулся к компьютеру. Мне было страшно открывать Аленин файл. Ночная горячка прошла. Я прекрасно понимал, что никаких государственных тайн там не обнаружу. Но зачем-то она вызвала меня посреди ночи! Зачем-то вручила мне флэшку!