Ты здесь не чужой - Адам Хэзлетт Страница 26

Кто— то из собравшихся захихикал без особого энтузиазма, остальные продолжали болтать. Его тандури[ Тандури -блюдо из свинины ] поплыло вдоль стола, молодая женщина — сплошь жемчуга да помада — принялась ковыряться в нем вилкой.

— Кто это заказал? — удивилась она.

— Вообще-то… — попытался вмешаться Джеймс, но ему помешал Клайв, крепко обняв его за плечи и разразившись монологом:

— Ты там не бывал с тех пор, Финн? Я ездил в прошлом году на встречу выпускников, играл в крикет против школьной команды. Неплохо организовано для подготовительной школы — навесы раскинули, речи там, все как положено. Правда, никого из ребят не было, так, кучка стариканов. — Подали еду, и гости начали раскладывать по тарелкам маслянистое угощение. — Куда время бежит? Раз — и мимо.

Сам того не желая, Джеймс опрокинулся в прошлое: зимой — цыпки на ногах, сырой и грязный пол раздевалки в подвале.

— У нас все впереди, — раздухарился Клайв Ньюмен. — Боже, нам лишь четверть века, верно, мой ангел?

— Ага, — буркнула соседка Джеймса. Слышала ли она вопрос? Триша и впрямь походила на эфирное создание: распушенные волосы — такие же светлые, как кожа ее лица. Большие глаза слегка навыкате придавали ей тревожный вид. Какая странная пара, подумалось Джеймсу.

— Тоже занимаетесь бизнесом? -негромко спросила она. Вокруг нарастал шум, снова чокались. Обращалась она исключительно к Джеймсу, понижая голос, чтобы исключить из разговора Клайва. Тот увлекся было едой, а секунду спустя уже полез в спор с приятелем, сидевшим напротив.

— Ну, — протянул Джеймс, — в данный момент я почти ничем не занимаюсь.

— Вам тут нравится? — Она не спрашивала, что да почему.

— Не очень.

— Мне тоже. — Она оглядела стол, особо выделив ту молодую особу в жемчугах, с глянцевыми темными кудрями, ниспадавшими на плечи. Носовой прононс этой дамы взмывал над низкими нотами мужских голосов. Судя по акценту — из богатых и благополучных, она бойко, пренебрежительно парировала реплики собеседников-мужчин. Триша снова опустила взгляд на свои руки, ногтем большого пальца раздвинула присохшую кожицу вокруг лунки другого ногтя.

— Надеюсь, в данный момент вы не работаете, — намекнул Джеймс.

Девушка расхохоталась. Оттолкнув от себя тарелку, к которой так и не притронулась, она достала пачку сигарет. Улыбка застыла на ее лице, потом рассыпалась на осколки, но появилась вновь, словно кукловод дернул за веревочки. Девушка подалась вперед, ближе к Джеймсу, и сказала, еще больше понижая голос:

— Не так все просто. Можете назвать это работой. Вашему приятелю Клайву требуется компания, пока он в городе. По мне так он урод. Но если он не свалится под стол, придется мне нынче с ним спать. — Она откинулась на спинку стула и слегка улыбнулась Клайву, а тот все пил, физиономия уже побагровела.

— Можете смеяться, если хотите, — нервно произнесла она. Потом резко повернулась к Джеймсу, вся во власти терзавшей ее мысли: — Можете сказать, что моя жизнь — ничтожна, постыдна. — Она подалась вперед, черты ее лица заострились, словно в ожидании удара — не дрогнет!

Джеймсу показалось, что его внезапно вырвали из сонного царства, бросили в эпицентр чужой тайной ярости, но, как ни странно, он тоже не дрогнул.

— Нет, — возразил он, — я вовсе не собираюсь ничего такого говорить. Честное слово.

Девушка оперлась локтем на стол, приютила подбородок на ладони. Он словно бы разочаровал ее. Люди за столом перекрикивались, смеялись, никто уже не разговаривал, только обменивались анекдотами.

— Так ты богатый или что? — спросила она, укрываясь за завесой шума. — С чего это у тебя столько свободного времени? — Она вспомнила про свою тарелку и взяла с нее кусок хлеба.

— Да нет, — сказал Джеймс. Почему-то он проникся доверием, даже нежностью к этой незнакомке. — По правде говоря, я умираю.

Девушка замерла — легкомысленной беседе конец. Слова собеседника просочились в ее мозг, на лице проступила растерянность, затем — потрясение и наконец какое-то торжественное спокойствие.

— Очень жаль, — сказала она, и это прозвучало искренне. — Много ли тебе осталось?

Джеймс заглянул в большие темные глаза, перевел взгляд на свои руки.

— Трудно сказать. Думаю, не слишком.

До сих пор он никому не говорил. Полтора года продержался на лекарствах, и вдруг они перестали действовать. Снижение сопротивляемости, сказали врачи. Джеймса жег стыд: как мог он позволить болезни, против которой его столько раз предостерегали, проникнуть в свое тело, и только потому, что стремился к наслаждению и с готовностью доверялся людям, не заслуживавшим доверия! Однако он давно научился не думать кое о каких вещах. Стыд отступил, и Джеймс запретил себе погружаться в эти мысли.

И тут Клайв навис сверху, обхватил обоих за плечи, протиснул между ними свой раздутый лик.

— О чем это вы? — чересчур зычно поинтересовался он. — Я тут всего на неделю, Финн, мне нужна моя девочка. — Зажав в ладонях личико Триши, Клайв развязно чмокнул ее в губы. — Ладно, подвинься.

Джеймс пересел на соседний стул. Триша поглядела на него через плечо Клайва, на миг он увидел в ее встревоженном взгляде отражение собственной нежности. Клайв гладил ее по щеке. Девушка успела улыбнуться Джеймсу, потом с отвращением прикрыла глаза.

В фойе ресторана, когда вся компания собралась уходить, Клайв потребовал, чтобы Джеймс и назавтра присоединился к ним в пабе на Кингз-роуд. Подойдет еще один однокашник, Лафтон. Джеймс отговорился — дескать, много работы, засиживается допоздна.

Они стояли возле автомата с сигаретами, девушка рядом с Клайвом, она едва доставала ему до плеча.

— Рад знакомству, — сказал ей Джеймс, но в этот момент между ними вклинился официант. Официант прошел мимо, но Триша тем временем отвернулась. Повторять не хотелось, было бы навязчиво. Просто помахал на прощание рукой и вышел из ресторана, опередив остальных.

Впереди автобус затормозил на повороте у остановки, с задней площадки высыпалась кучка пассажиров, рассеялась в разные стороны. Джеймс пошел на восток, вслед за быстро таявшими в тумане фигурками людей.

Скамья у парковой стены пустовала, но фонарь уже горел. Лучше бы пойти домой, уговаривал он себя. Но за живой изгородью из буков послышались шаги, учащенное дыхание. Джеймс пошел дальше. На опушке рощи он увидел небритого мужчину в майке, тот осторожно продвигался вперед, обходя посверкивавшие в темноте лужицы грязи. Еще несколько шагов, и Джеймс остановился у сарая, чуть в стороне от тропы. Молодые и старые мужчины бродили под деревьями, останавливались, пристально всматриваясь в сумрак, белые воротнички или белки настороженных глаз вспыхивали в свете фонаря, и каждая такая вспышка мгновение словно плыла в темноте. Джеймс пропускал всех мимо, пытаясь убедить себя — как он всегда старался, только напрасно, — что лучше будет уйти, пока не поздно.