Время карликов - Игорь Рыбинский Страница 26

– Дорогая, – заканчивал он, – я люблю тебя.

– Я тоже, – отвечала Эльжбета и вздыхала оттого, что оба они понимают: врет и Тадеуш, и она сама.

Иногда, поджидая пассажиров у морской пристани, она думала о том, что надо бы съездить в Польшу и развестись, потом встретить нормального человека… Нет, вначале серьезно познакомиться с кем-нибудь симпатичным и богатым, а потом уже послать мужа на его любимом поэтическом языке: «Катись, родной, в далекий край, и там меня не вспоминай!». С этой мыслью она съездила в Гданьск, с ней же и вернулась. Отец лежал в больнице, мать повторяла, что нет денег на лечение, что надежды у нее только на Эльжбету, так как сын Гжегош не работает и только пьет пиво неизвестно на что. Потом рядом все время был Тадеуш, который постоянно целовал вернувшуюся жену то в плечико, то в щечку, не выпуская при этом из руки сигарету «John Silver», три блока которых Эльжбета привезла ему из Гетеборга.

Однажды утром она вышла из душевой кабинки, накинула махровый халатик и вдруг увидела себя в запотевшем зеркале. Рукавом смахнула влажный туман, поразилась красоте своего отражения, словно впервые увидела пепельные волосы, три родинки на левой щеке, огромные глаза, и вдруг заплакала от жалости к себе, от безысходности своего существования. На кухне Тадеуш с Гжегошем вскрывали банки со шведским пивом, а она плакала, плакала, плакала.

Вечером, оставив маме все имеющиеся при ней наличные деньги, заскочила в больницу к отцу, поцеловала его спящего, оставила пакет с ананасами и отправилась в порт.

И сейчас, стоя рядом с широкоплечим русским, она была готова расплакаться от стыда, от того, что она так явно набивается ему в подруги, а тот, все понимая, лишь посмеивается в душе над ней.

– Хорошо, – ответил Виктор. – Я, правда, хотел праздник отметить у друга, но можно пойти туда вместе.

Это было выше всяких мечтаний: значит, он серьезно отнесся к ее предложению, раз приглашает ее в свою компанию.

И все же Эльжбета сказала твердо:

– Нет, встретим вдвоем. У тебя или у меня, как скажешь.

Русский взял из ее рук завернутую в полиэтилен елочку и ответил спокойно:

– Тогда мы придем к тебе с Тугриком.

Дома ей хотелось петь: да пусть он придет к ней хоть со сворой всех гетеборгских дворняг – она расцелует каждую. Эльжбета стала убирать квартиру, потом замерла перед иконкой, висевшей на стене.

– Матка Боска, помоги мне!

Но на душе уже было тепло и уютно всем мыслям об этом незнакомом ей прежде русском парне. Включался и тут же выключался ненужный телевизор, время надо было как-то убить, а до Рождества еще целых два дня. За окном залаяла собака, Эльжбета бросилась к окну и увидела, как Тугрик загнал на дерево кошку, а проходящий мимо пожилой швед замахнулся на собаку своей клюкой. Тугрик отпрыгнул в сторону и гавкнул на старика, который поспешил к своему подъезду. Виктор стоял и молча курил, потом он поднял голову и посмотрел на ее окно. Эльжбета отпрыгнула за занавеску, и сердце у нее гулко забилось.

– Милый, – вдруг сказала она вслух и сама удивилась тому, что только что произнесла.

«Боже, неужели я люблю его?» – подумала она, но от этой мысли стало вдруг радостно и одновременно противно от того, что ждать еще целых два дня. В голове зазвучала какая-то мелодия, и Эльжбета вдруг запела старенькую песенку про счастливый трамвайный билет – ту самую песенку, которую пела когда-то Марыля Родович, в жизни далекой, но, может быть, счастливой, потому что Эльжбета была тогда совсем маленькой и мечтала о высоком красивом принце и верила – счастливый билет выпадет именно ей. Но сейчас, повторяя почти забытые слова, она удивлялась их скрытому смыслу, и удивлялась оттого, что скоро, очень скоро все переменится.

…Листик зеленый зажмешь ты в ладони,

Прошлое больше тебя не догонит.

4

Сквозь шторы пробивался тусклый свет, но это не было еще свечение новой жизни – свет бледных предутренних фонарей проникал в щель. Это не было утром нового года, это только первый свет после сочельника – кануна Рождества. Эльжбета обнимала лежащего рядом мужчину, не могла заснуть, и все же старалась почти не дышать, чтобы не разбудить его. Еще некоторое время назад она была счастлива, а сейчас? Снова захотелось заплакать, но сил уже не осталось даже на слезы. Тогда Эльжбета тихо прикоснулась губами к мускулистому плечу. Откуда-то выскользнула сильная рука и погладила ее по голове.

– Спи!

И все же слеза выскользнула из-под ресницы и тут же промакнулась на мужской груди. Все хорошо, а ведь все чуть было не сорвалось. Она чуть было не потеряла сознание, когда вчера вечером открыла дверь. Виктор пришел не один, как и обещал. Тугрик вилял хвостом, но рядом с Подрезовым стояла девушка. Виктор что-то говорил, но слова его не достигали сознания, приходилось в ответ кивать приветливо головой, и когда вся эта троица ввалилась к ней, а Подрезов вручил ей букет роз, пакет с бутылкой водки и двумя бутылками шампанского, Эльжбета вдруг поняла – ее обманули, перечеркнули все ее будущее. Захотелось выхватить из пакета эту чертову водку, а лучше шампанское и ударить по голове его, а потом эту его подружку. Но надо было улыбаться, стараться быть приветливой и угощать закусками, которые она приготовила для двоих.

– Попробуй, Виктор, тартар – блюдо исключительно для мужчин.

– А что это? – впервые открыла рот незваная гостья.

– Татарское блюдо, – мило улыбнулась Эльжбета, – сырой бараний фарш с луком и черным перцем.

Она наготовила много всего, даже лепешки на конопляном масле, которые обязательны к столу в сочельник. Девушка, правда, почти ничего не ела, а Эльжбета старалась не обращать на гостью никакого внимания. Но главное она все же разглядела: гостья была красива и кого-то напоминала. Чуть позже гостеприимная хозяйка вспомнила – эта девушка живет в соседнем доме и иногда они встречались в магазине. Но только сейчас довелось узнать, что она русская. Хотя русскими здесь называют и пожилую чету сербов из последнего подъезда, и украинку, работающую официанткой в кафе на соседней улице, и саму Эльжбету. Но эта, как ее, Елена – настоящая. Впрочем, как и сам Виктор. И то, что он встретил тут свою землячку, насторожило: а вдруг они уже нашли общий язык. А что его искать? Это она сама штудировала польско-русский словарь, чтобы ночью удивить Виктора глубокими знаниями. И сейчас, дождавшись, когда Подрезов наполнит бокалы шампанским, Эльжбета подняла свой и провозгласила:

– На здравье!

– За счастье! – поддержал ее Виктор.

А девушка, подняв на них глаза, тут же опустила взгляд, и на скатерть упали две капли. Вот те раз! Плакать во время праздника. Эльжбета взглянула на гостя и тут же успокоилась: все будет хорошо – это не соперница.

Подрезов вошел в цветочный магазин вместе с Тугриком, выбрал букет роз и дал понюхать собаке. Тугрик чихнул, и тогда Виктор сказал продавцу-боснийцу:

– Берем этот!