Анна и черный рыцарь - Финн Страница 26

— Где мы теперь? — мрачно поинтересовалась Арабелла из глубины.

— Дома, Арабелла. Целые и невредимые.

Она не могла поверить, что я не шучу. Приглашение на чай пришлось отклонить. Ее несколько удивили мои слова, что остаться мы не можем, потому что Старому Тому пора в постельку. Для Джона и Арабеллы все животные были тупыми бессловесными созданиями. И она решительно отказывалась верить, что именно Том, тупой или нет, доставил ее домой в целости и сохранности.

Обратно в конюшню мы добрались за четверть часа. Туман там был ощутимо гуще. Я снял с Тома сбрую, вытер его щеткой и проинструктировал Милли и детей, где взять его воду и овес и куда их поставить. Затем я отвел Тома в стойло. Тем вечером я тщательно избегал поворачиваться к нему спиной, но, полагаю, у него и без того выдался трудный день, так что он великодушно решил отложить свои шуточки на потом.

Сооружение удобного ложа на ночь тоже не заняло много времени. Несколько охапок сена, лошадиные попоны и пара-другая сумок с овсом — и мы были готовы отойти ко сну. Напоследок Анна решила кое-что уточнить.

— Финн, а Иисус родился в таком месте, как это, да?

— Ну, полагаю, там не было и вполовину так хорошо, как здесь, — промурлыкал я.

— Это точно.

Последовал торжественный обмен пожеланиями спокойной ночи. Последнее, что я слышал, было ее «спокойной ночи, мистер Бог».

На следующее утро я проснулся от того, что кто-то пытался выковырять мои мозги через ухо при помощи соломинки.

— Привет, Финн! Пора вставать!

— Милли, в чем дело? Вылези немедленно из моего уха. Куда девались дети?

Взрыв хохота, донесшийся снаружи конюшни, поведал мне все, что я хотел знать.

— Милли, что за день на дворе?

— С утра была суббота.

— Нормальненько, — сказал я. — А сколько сейчас может быть времени?

— Начало седьмого. Церковные часы только что пробили.

— Наверное, нам лучше двинуть отсюда. Фред приходил?

— Я никого не видела.

— Дай мне руку, Милли. Я, кажется, застрял.

С ее помощью мне удалось подняться на ноги. Насколько я мог судить, за последние тридцать шесть часов я проспал от силы пять-шесть. Это несколько сбивало меня с толку. Во дворе с детьми были старший по конюшне и две леди. Дети ублажали себя чаем с пирожными.

— Спасибо, что привел фургон назад. Этой ночью мало кому это удалось. Форменная каша, правда? Фред просил тебе кое-что передать. Если бы ты смог сделать за него сегодня полный круг, он бы вечером сам отогнал фургон сюда. Туман поредел, и вроде намечается неплохой день. Я собрал всю субботнюю партию, твои ребята уже грузят фургон. Тебе лучше посмотреть, куда они что кладут, чтобы потом не было сюрпризов.

Он сунул мне в руку бумажку в десять шиллингов.

— И еще раз спасибо, — сказал он.

— Только мне до того надо перекусить и чего-нибудь выпить.

— Мэри, — заорал он, — и юную леди с собой захвати!

Явилась Милли, выглядящая по обыкновению на все сто.

— Удивляешься, что могут сделать с девушкой чуть-чуть пудры и туши, Финн?

— По мне, так ты и без того хороша.

— Спасибо, Финн. Давай-давай, говори еще, мне нравится. Ты и так уже заработал себе сомнительную славу.

— Чего? — не понял я.

— Если на улице прознают, что ты провел ночь в одной постели с четырьмя юными леди, твое честное имя будет смешано с грязью!

* * *

Название усадьбы Джона — Рэндом-коттедж — всегда озадачивало Анну. Ей казалось, что оно ничего не значит. Вот если бы она называлась, как другие приличные усадьбы, «Лиственницы», или «Вид с холма», или что-нибудь вроде этого, все было бы замечательно. Это было бы понятно. Но Рэндом — что это, спрашивается, такое? Что это могло означать? Анна серьезно заявила, что в следующий раз, когда увидит Джона, непременно его об этом спросит.

Всю неделю я ломал голову над одной математической задачкой, которую все никак не мог понять. В воскресенье после обеда я решил пойти повидаться с Джоном, пока у меня шарики окончательно не зашли за ролики. Анны не было дома, она где-то бегала с друзьями, и у меня был шанс ненадолго ускользнуть. Прогулка до Джона и обратно не должна была занять больше пары часов, так что я надеялся быть дома к ужину. На улице было полно ребят — все во что-то играли. Пока я шел мимо, мне успело поступить предложение на партию в крикет от Хека.

— Не сейчас, старина. У меня дела где-то на час или около того.

Мне еще пришлось миновать скакалки, игру в камушки и в мяч. Я уже почти дошел до верха улицы, когда меня едва не сбила с ног Анна:

— Финн, куда ты идешь? Ты к Джону Ди? Ты на велосипеде?

— Не на этот раз. Я пешком вдоль канала. Буду через несколько часов, Кроха.

Я медленно прошел последние несколько ярдов до конца улицы и уже готов был повернуть за угол и взять курс на канал, когда услышал, что меня догоняет топот двух пар ног, не говоря уже об истошных воплях: «Финн! Финн!» Через мгновение в меня врезались два снаряда системы Анна и Бомбом.

— Финн, — сказала Анна, — почему это так называется?

— Почему что так называется?

— Дом мистера Джона, почему он так называется?

— Понятия не имею. Тебе лучше спросить его самого, когда увидишь его в следующий раз.

— Ага, спроси его, — согласилась Бомбом.

— Но что оно означает, Финн? Что?

— Я расскажу тебе, когда вернусь, — сказал я и повернулся, чтобы идти дальше.

— Вредина, — подытожила Анна. — Финн — старый вредина.

Бомбом набрала воздуха в грудь и составила ей дуэт. Эти две хулиганки бежали за мной и вопили: «Финн — вредина! Финн — старый вредина!» Я оторвался бы от них достаточно легко, если бы меня не перехватила Милли.

— Привет, Финн! Что ты натворил? Опять отнял у детей конфеты?

— Это еще что за дурацкая идея? — возмутился я.

— Ну, если посмотреть, как они за тобой гонятся… — Она указала мне за спину.

Я обернулся, и в тот же момент на меня налетели. Потеряв равновесие, я не слишком элегантно рухнул мордой о мостовую. Мне не составило бы труда встать, но нога Милли придавила меня обратно к земле. Правда, теперь я, по крайней мере, смотрел вверх, а не пахал носом гравий.

— Тихо, тихо, Финн. Тебе неплохо бы отдохнуть и прийти в себя. Старшим негоже так волноваться, какой пример ты подаешь детям?

Я бы с удовольствием бросился на нее, но, пока ее ботинок давил мне на нос, сделать это было трудновато. Тем временем Милли считала: «… шесть… семь… восемь… девять… ладно, вставай».