Аритмия чувств - Януш Леон Вишневский Страница 26

Дорота. Я хотела узнать, сидишь ли ты, как мышка, в своей норе?

Януш. Нет-нет. Если меня интересует какое-то событие, то я отмечаю его и стараюсь заранее заказать билеты. Если обнаруживаю какую-то информацию, например на плакате, то тут же звоню, и билет уже у меня. И не соглашаюсь ни на какие поездки в это время.

Дорота. А магазины и шопинг? Любишь блошиные рынки?

Януш. Я очень часто бываю в магазинах, главным образом как обладатель кредитной карты (смеется).

Дорота. Как спонсор дочерей.

Януш. Строго говоря, да (смеется). Иногда они и меня одевают. Они испытывают угрызения совести из-за того, что я без конца им что-нибудь покупаю, и потому предлагают: «Папа, купи себе что-нибудь», тогда я прошу их, чтобы они мне что-то выбрали, и они выбирают. Но в основном, если я что-нибудь покупаю, то делаю это во время зарубежных поездок, потому что тогда оставляю себе больше времени. Кроме того, для меня существенно не только то, что я покупаю, но также то, где покупаю. Когда я надеваю какую-нибудь рубаху, то знаю, что купил ее, например, на Маврикии, и тогда мне вспоминается нечто вроде короткометражного фильма о том, когда я это купил, как себя чувствовал тогда, с каким местом связана эта вещь. У такого подхода есть и свои минусы, например, я понимаю, что уже пора выбросить эту рубаху, так как она старая, но...

Дорота. Но чувства не позволяют.

Януш. И все равно большинство моих вещей куплены за границей. Этой «заграницей» для меня является и Польша, потому что сегодня это не моя Не1та1. Я люблю приезжать в Польшу, люблю бывать в Польше, отправиться, например, в торговый центр «Аркадия» и купить что-то польское.

Дорота. А мужские гаджеты, близкие ученым, такие как хороший автомобиль, хорошие часы, хороший мобильник?

Янош. Я ужасный любитель гаджетов. У меня самый плоский мобильник в мире, у меня очень мужской автомобиль, ведь я езжу на кабриолете « Мерседес -Бенц СЛК». Ужасно снобистский и эгоистический автомобиль, так как рассчитан он всего на двоих. Некоторые завистники утверждают, что есть автомобили, которые мужчины покупают ради подтверждения собственной мужественности. «Мерседес-Бенц СЛК» тоже оказался в их числе. Лично я с данным утверждением не согласен (смеется). Это машина, которую я всегда хотел иметь, и я горд, что у меня один из самых навороченных «мерседесов», и к тому же я его не украл, что не устаю подчеркивать моим немецким коллегам. Я обожаю также электронные гаджеты, например КПК, — люблю всегда

быть в контакте. Если покупаю лэптоп, то наверняка это будет «МасВоок» «Арр1е», и не потому, что это предмет культовый и его показывают по телевизору, но потому, что я специалист в этой области и знаю, что это лучшее, что есть на сегодняшний день. Если уж я покупаю себе что-то, то хочу, чтобы это было исключительным. Я покупаю этот лэптоп, потому что хочу прикасаться к похожему на слоновую кость пластику, такой не используется ни в одной другой модели. В нем все другое. Я люблю окружать себя такого типа мелочами, но покупки в магазинах делаю спорадически. У меня нет пунктика на обуви или одежде, я могу ходить в одних и тех же джинсах в течение долгого времени. Но если я покупаю велосипед, то такой, что люди останавливают меня и спрашивают, где я его купил, потому что это голландская традиционная модель с пружинами под седлом. Я делаю себе такие подарки. Например, у меня есть особый ритуал: после каждой изданной книги я что-нибудь покупаю себе и хочу, чтобы этот подарок позднее ассоциировался у меня с конкретным событием. Вначале я полагал, что буду покупать часы, но я издал уже восемь книг и подумал, что восьми часов было бы многовато. Кроме того, когда это случается, я иду еще дальше, например гравирую различные надписи на часах, чтобы помнить, где они были приобретены и по какому поводу. Люблю, когда вещи напоминают мне о моих переживаниях. Я говорю себе: «Ага, это было после выхода в свет „Любовницы". Ага, это было на Маврикии, а это по случаю аттестата зрелости моей дочери». Люблю, когда вещи вызывают какие-то воспоминания.

Дорота. Самая дорогая вещь, которую ты себе купил?

Януш. Самая дорогая — это «мерседес». Он просто дорогой.

Дорота. А есть что-нибудь, о чем ты мечтаешь?

Януш. Мечтаю... Я мечтаю непрерывно. Последний раз мечтать буду, наверное, за минуту до смерти, и наверняка буду верить, что и эта мечта исполнится...

Дорота. О доме не мечтаешь?

Януш. Нет, и это странно. Я ужасно не люблю работ по дому, не люблю забивать гвозди, чинить краны. Делаю это только по принуждению, и результат всегда плачевный. Сантехники, например, допытывались у меня после какой-то моей очередной починки, как кто-то мог нечто подобное сотворить. Невозможно себе представить более беспомощного в практических делах человека. Убирать люблю, но заниматься более серьезными вещами, например протекающей крышей, — нет. Во время такого ремонта, с моим счастьем и везением, все может случиться. Поэтому я никогда даже не мечтал о том, чтобы иметь собственный дом. Кроме того, я — кочевник по натуре, а квартира стала бы для меня своего рода якорем. Разумеется, твердят мне все, квартиру можно продать, но я предпочитаю переплачивать, снимая жилье, но сознавая, что в любой момент могу съехать с этого места. Меня никогда не прельщало владеть домом или квартирой и всегда удивляло, зачем себя доводят до ручки мои друзья в Польше, взявшие кредиты, которых не смогут выплатить до конца жизни, лишь бы только обязательно иметь собственный дом или квартиру. Я этого никогда не желал, хотя был в состоянии взять кредит и это не было бы для меня непосильной ношей. Я не считаю необходимым обладать какой-нибудь недвижимостью, поскольку это означает привязанность. В первые годы моего пребывания в Германии я опасался покупать дорогие вещи, так как знал, что рано или поздно мне предстоит возвращение в Польшу и лучше было бы экономить деньги. Потом это прошло, впрочем, я никогда не придавал вещам большого значения.

Дорота. Ты минималист, правда?

Януш. Свои книги я заведомо пишу не ради денег. Это относится и к «Одиночеству в Сети», которая, между прочим, по числу проданных экземпляров стала моим самым большим финансовым успехом. Я считаю, что если у меня хватает на багет и вино, то и достаточно, а все остальное — излишество.

Дорота. Мы были во Франкфурте, на твоей малой родине. Хочешь ли ты еще что-то сказать о местах, которые важны для тебя? Полагаю, аэропорт должен быть особым для тебя местом, так как ты постоянно откуда-нибудь прилетаешь, куда-нибудь улетаешь.

Януш. Аэропорт важен, но как раз во Франкфурте аэропорт важен для всех, потому что его нельзя не услышать.

Дорота. Ты слышишь самолеты?

Януш. Я слышу их как раз чаще всего в бюро, хотя моя квартира и находится неподалеку. Некоторые самолеты пролетают прямо над зданием бюро. Жители Франкфурта привыкли к самолетам и любят свой аэропорт, потому что он приносит городу славу и популярность, он ведь огромен, каждую минуту здесь стартует или приземляется самолет. Ну и конечно же, он является крупнейшим работодателем в городе. В стране с очень высоким, восьмипроцентным, уровнем безработицы такой работодатель играет важную роль. У немцев по сравнению с другими членами Европейского Союза самая высокая безработица, отсюда следует, что о таких работодателях помнит все немецкое общество. А франкфуртский аэропорт со всеми фирмами, которые сотрудничают с этим аэропортом, дает работу сорока тысячам человек. Это настоящий гигант. Пристроенный к нему второй терминал чуть ли не в восемь раз больше, чем два польских терминала, вместе взятых. Аэропорт во Франкфурте по экономическим соображениям важен и для меня. Я рад, что мне до него совсем недалеко -- пятнадцать минут езды от бюро, если нет пробок. Поэтому я могу часто бывать в Польше и жить размашисто — поехать после работы в пятницу в аэропорт во Франкфурте, прилететь в Варшаву по делам, связанным с моими книгами, а вылететь в понедельник в 6.35 обратно в Германию, чтобы до 9.00 вложить карточку-пропуск в считыватель в вестибюле своей фирмы и продолжить работу. Это очень удобно, ведь, например, если бы я жил в двухстах километрах от Франкфурта, то было бы намного сложнее.