In сайт / Out сайт, или Любовь из интернета - Борис Прокудин Страница 26

— О чем разговор, это же просто овсянка!

Действительно, кастрюля была полна каши.

— Без каши хозяин точно не обеднеет.

— Вот это номер! — удивился Юра. — Такой сибарит, судя по шпагам и креслу-качалке, а кашу ест! Я не удивился бы, если бы нашел в холодильнике мисочку соловьиных язычков и бутылку рома.

— Да ты не понимаешь, — сказала Саша. — Тут живет Пол, а они, англичане, только овсянку и едят, «овсянка, сэр», «бейкон энд эггс»! Понял? Какой ты непонятливый! Это же доказательство! Вот спасибо старику Хеннесси. Через часок я вас познакомлю с Полом.

— Будем надеяться, — процедил Никита.

Они разлили вина, подогрели кастрюлю, и Дива разложила всем по тарелкам кашу. Неизвестно, откуда у них взялся такой животный аппетит, но кастрюлю каши они умяли с невероятной скоростью. Дива даже ложкой отполировала дно.

— Все-таки странные вкусовые качества у этой английской каши, — сказал Юра.

— Приправы какие-то, — сказал Никита.

— Страшилки рассказывать будем? — сказала разомлевшая Саша. — Типа проклятые старые дома с привидениями. Я, кстати, в детстве, когда в деревне жили, провела целую ночь на кладбище. Серьезно. Мы туда пришли с ребятами в прятки играть. Все попрятались кто куда, а я так талантливо заныкалась, что меня не нашли. И знаете, кого я там встретила, когда взошла холодная, зловещая луна?

— Не говори! — взмолилась Дива.

— Я там встретила Колю-соседа. Он изображал зомби…

— Хватит, Сашка! — сказала Дива. — Я не усну.

— Я буду охранять твой сон, — успокоил Юра. — Положись на меня.

— Какой ты милый, Юрчик, но я лучше положусь на кровать!

Спальных мест в комнате было немного. На полу лежал матрас, на который тут же запрыгнула Дива. При желании там мог поместиться еще один человек. На веранде рядом с капитанским штурвалом стоял топчан. Больше лечь было негде. Дива быстро заснула, и к ее матрасу гусем подкатил Юра. С ничего не выражающей физиономией он деловито снял ботинки и заполз под Дивино одеяло. Саша с Никитой переглянулись и засмеялись.

— Во дает аспирант! — сказал Никита.

— Не мужчина, а облако в штанах! — шепнула Саша.

— Главное — словно невзначай.

— Главное — чтобы его Дива с утра невзначай не заколола какой-нибудь шпагой. Ладно, фиг с ними. Их дело. Мы-то где будем размещаться?

— Ты — в капитанской, там лежанка есть. А я тут, на качалке.

— В кресле же неудобно!

— Ничего страшного, накроюсь пледом. А еще возьму пистолет, буду караулить ваш сон.

— Никит, — попросила Саша, — а ты не мог бы тогда кресло перенести ко мне в кладовку, а то мне как-то не по себе?

— Ты же только и делаешь, что на кладбищах тусуешься!

— Ну, это когда было!

— Ладно, — засмеялся Никита, — как скажешь!

Он запер на шпингалет входную дверь, снял со стены пистолет, и они с Сашей ушли за гобелен с двумя оленями.

Дождь закончился. Сырая теплая ночь окружала их со всех сторон. Никите снилась утроба матери. Саше снился мальчик с мамой у Могилы Неизвестного Солдата в Александровском саду. Мальчик смотрел на часовых и плаксиво говорил: «Мама, почему они моргают, скажи им, чтобы они не моргали!». Что снилось Диве и Юрчику, известно одному Господу Богу.

Внезапно в комнате за гобеленом раздался скрип. Запыленный штурвал сделал медленный оборот, с его многочисленных ручек посыпалась легкая пудра пыли. А за грязными стеклами окон и веранды произошли странные изменения. Мимо окошек поплыли рыбы, промелькнула акула, о которой так легкомысленно говорила несколько часов назад Саша. Сквозь толщи воды можно было видеть легкое свечение луны. Вокруг дома, как на замедленном киноповторе, шевелились водоросли. Оконные рамы начали трещать, готовые лопнуть под давлением воды, но штурвал совершил еще один медленный оборот, и за окнами вновь возник привычный холмистый пейзаж, хотя что-то в нем было другое, необычное. Растительность выглядела не такой чахлой. Напротив, вокруг дома громоздились гигантские деревья, ветви которых сплетались на много десятков метров выше крыши, непроницаемым куполом закрывая лунный свет. Щелкая крыльями, на ветвистую антенну присела диковинная птица. Под ее тяжестью антенна нагнулась, а птица, почувствовав неустойчивость опоры, вспорхнула, и от ее толчка весь дом ожил, зашатался, заскрипели половицы, задрожали стекла, раздались какие-то странные шорохи.

Эта тряска разбудила Сашу. Она перевернулась на другой бок и увидела, как вновь со скрипом повернулся штурвал.

— Ну что ты будешь делать с этой баранкой! — пробормотала она, встала и бросила на штурвал какую-то тряпку, чтобы он не скрипел.

За окном было все так, как и должно было быть: холмы, трава, яркая луна. Саша заглянула вглубь самой себя и решила выйти на улицу, в туалет.

На крыльце она полной грудью вдохнула ночной воздух. Со стороны города до ее ушей не долетало ни единого звука. «Наверное, наш сибарит построил свою халупу именно здесь потому, что отсюда не слышно назойливых туристов», — подумала Саша.

Неподалеку от дома затрещал куст. Саша встрепенулась: «Ежики, что ли?» Из-за куста появился огромный, невероятно огромный мужичина на коне. Саша потерла глаза. Всадник увидел Сашу и остановился. Яркая луна освещала его абсолютно лысую голову, раскосые глаза, круглое, как шайба, лицо и крепкую спину.

— З-дравствуйте, — сказала Саша, — как вы меня напугали! Вы хозяин дома? Мы спрятались здесь от дождя.

Мужичина молчал.

— Мы ищем Пола! Нам Хеннесси сказал, что он здесь!

Саша надеялась, что упоминание Хеннесси добавит черной фигуре доброжелательности, мужик радостно воскликнет: «А, этот старик Хеннесси, вот старый пердун! Вечно он несет всякую чушь!» Но ничего подобного не произошло. Напротив, ночной всадник медленно поднял на Сашу свой лук. Пораженная происходящим, девушка стояла как вкопанная. Всадник так же медленно достал из-за спины стрелу, натянул тетиву Ноги Сашу не слушались. «Ну все, — подумала она, — прости меня, Господи, отправляюсь к Тебе!» Стрела свистнула не тише пули, по крайней мере так решила Саша, и вонзилась в дверь домика прямо за Сашиной головой. Всадник, не говоря ни слова, повернул коня и ускакал. А Саша рухнула на колени и прижалась лбом к черствой, как корка хлеба, земле. Потом завопила и побежала в дом.

От ее вопля Никита упал с кресла и еще и ударил себя пистолетом по голове.

— Там маньяк! — кричала Саша. — Он меня чуть не убил!

Она за руку потянула ничего не понимающего Никиту на улицу и показала ему торчавшую из двери стрелу.

— Что это?

— Это стрела! — кричала Саша. — Это стрела! Он пульнул в меня стрелой, но попал в дверь!

— Да кто, кто он?