Седьмая встреча - Хербьерг Вассму Страница 26

— По-моему, бабушка, нехорошо так говорить промаму. Я уверен, что это всем неприятно.

Бабушка покраснела. Отец отложил нож и вилку.В его спокойствии таилась угроза. Горм следил за его движениями. Это длилосьбесконечно долго.

— Горм! Выйди из-за стола.

Горм встал. Он не чувствовал под собой ног.Стул противно скрипнул.

— Спасибо за обед, — шепотом сказал он ипостарался как ни в чем не бывало выйти в дверь.

— Прежде чем уйдешь, ты должен извинитьсяперед бабушкой!

У Горма задрожали колени. Он остановился.

— Это несправедливо! Я тоже считаю, чтобабушка не должна так говорить про маму. Я только не успела это сказать, —вмешалась Марианна.

Горм слышал, что она встала, но не обернулся.

— Дорогой Герхард, не стоит поднимать шумиз-за пустяков. Здесь все-таки не казарма. Садитесь на место, дети! — сказалабабушка.

— Я уже сыта, — сказала Марианна. Теперь онастояла за спиной Горма.

— Горм, пожалуйста! — В голосе материслышалась мольба.

Горм повернулся, прошел долгий путь до бабушкии поклонился.

— Прошу прощения! — произнес он. После этогоон, спотыкаясь, снова подошел к двери и скрылся за ней. Марианна тоже.

— Ты не должен был просить прощения! — сквозьзубы процедила она.

Он не ответил. Но когда они поднимались навторой этаж, он сказал, словно извиняясь:

— Она ведь старая.

Марианна остановилась и посмотрела на него,потом тихо засмеялась. Толкая его перед собой по лестнице, она зажимала рукойрот. Наверху она втолкнула его в свою комнату. Они сели и, обнявшись, долгосмеялись. Негромко, но от души.

* * *

Кафедра проповедника была похожа на коричневыйобшарпанный чурбан. Над ней навис высокий широкоплечий человек с темнымивьющимися волосами. Неподвижный как статуя, вскинув вверх руки и подняв лицо кпотолку. Стояла мертвая тишина, хотя зал был битком набит. Далеко не всем досталисьсидячие места. Молельное собрание началось совсем недавно.

Горм со всех сторон слышал чужое дыхание. Какбудто все эти люди были одним огромным многоголовым животным и головы его былисвязаны общим дыханием. Задохнись хоть одна, и все погибнут. Его собственноедыхание и дыхание матери были во власти этого моря чужих людей.

Тяжелые темные шторы были слегка раздвинуты, иострые лучи света пробивались внутрь и падали на головы людей. Все это былопохоже на сон, который Горм видел когда-то, спрятавшись в чулане под лестницей:он был заперт один в большой теплой комнате без крыши, над ним быстро бежалиоблака, но выбраться на свободу он не мог.

Молодая женщина уступила матери свое место.Стоявшие вокруг бросали на них удивленные взгляды. Эти взгляды сказали Горму,что они с матерью здесь лишние. Неожиданно он обратил внимание, что мужчины иженщины сидят порознь, на разных половинах. Он перешел на другую половину ивстал у стены.

Проповедник все еще стоял с закрытыми глазами.Горм не мог понять, как он может так долго держать руки над головой. Наконецпроповедник открыл глаза и протянул руки к присутствующим. Губы его растянулисьв ослепительной улыбке, глаза сверкали.

— Хвала Господу за то, что ты, и ты, и ты... иты нашли сегодня дорогу сюда.

У Горма появилось странное чувство, чтопроповедник обращается непосредственно к нему, он опустил глаза и сталразглядывать пол, потертый и грязный. У ближайшего стула валялась коричневаязатоптанная перчатка.

— Смело предстань перед лицом Бога со своейнуждой, своим горем и своими грехами. Господь всегда примет тебя. Для Него нигоре, ни грех не бывают слишком большими или слишком малыми. Он видит твоесердце насквозь, Он читает твои мысли, Он уже видит тебя, друг мой. Он видиттебя всегда. Он видит пустоту в этом мире скорби. Он смотрит на это через окновечности, но Он не забывает, что ты — всего лишь слабый человек. И велики воимя Христа нежность и любовь Божии. Он знает о твоей нужде и отчаянии. Именнотебя Он выбрал, тебе отдает Свою заботу и милосердие Свое. Почувствуй силу Егов сердце своем!

Старик рядом с Гормом крикнул: «Аллилуйя!Аллилуйя!»

Громкое шуршание прокатилось по всем рядам.Словно по ним прошлась неодолимая волна. Некоторые даже падали на пол. Странноебормотание наполнило залу. Горм почувствовал, что у него сильнее забилосьсердце и вспотели ладони.

Проповедник спустился с кафедры, теперь онходил по зале, пожимал людям руки и все время разговаривал с Богом, словно Богшел рядом с ним. Наконец он подошел к тому ряду, где с краю сидела мать.Проповедник вместе с Богом остановился, положил руку матери на плечо и замер.

— Господь Всемогущий! Явись этой женщине вСвоем неизъяснимом милосердии. Боже, я, самый ничтожный из всех людей, прошуТебя, спаси эту женщину. Дай ей смелость преклонить колени перед ликом Твоим.Прими ее к Себе!

Он наклонился к матери и что-то сказал ей, ноиз-за бормотания вокруг Горм не расслышал его слов. Губы матери шевельнулись.Проповедник наклонился еще ниже и взял ее руки. Горму показалось, что прошлавечность, прежде чем проповедник пошел дальше между рядами.

Мать закрыла лицо руками. Пошарила в сумочке впоисках носового платка. Горм решил бежать отсюда. Ничто не могло заставить егоостаться. По среднему проходу он подошёл к матери.

— Я выйду, — шепотом сказал он, но она его неслышала. Губы ее шевелились, однако ни звука не было слышно. — Мама, пошлиотсюда! — сказал он, ему хотелось увести ее с собой.

Но она не видела его. Ее глаза следили за этимтемноволосым безумцем в сером костюме. Он все еще ходил между рядами иприкасался к людям, говоря то с Богом, то с людьми. Люди падали на колени.Некоторые плакали.

Пятясь шаг за шагом, Горм отступал к двери.Решив, что дверь уже рядом, он резко повернулся и сильно кого-то толкнул. Этобыла девочка.

— Прости, — пробормотал он.

— Ничего страшного, — громко сказала она,словно ее нисколько не занимало божественное действо, которое происходило взале.

Она подняла на него глаза. Что-то странноебыло в ее лице. Или в голосе? Своенравие? Глаза у нее были почти черные. Гормпочувствовал, что краснеет, ему захотелось выбежать за дверь, но он остался.

Толстые темно-русые косы свернулись у нее нагруди, как спящие змеи, кончики кос, сдерживаемые резинкой, немного вились.Старомодная прическа. Если б она училась в его классе, ее бы за это дразнили.Или не дразнили бы? Что-то в ее устремленном на него взгляде говорило о том,что дразнят ее нечасто.

Платье на ней тоже было немного старомодное.Не покупное, сшитое дома. С кружевным воротничком. Эдель никогда бы такого ненадела. Горм понимал, что не сводит с девочки глаз, как и она с него. Онабыстро провела рукой по своей куртке, воротничку, волосам, щеке и снова покуртке. Не то чтобы она смутилась, но что-то ее встревожило. Словно ей нужнобыло куда-то идти.