Глиняный мост - Маркус Зузак Страница 25
Глиняный мост - Маркус Зузак читать онлайн бесплатно
Молчание.
– Ну и? А как меня зовут, не хочешь спросить?
Но она говорила так, будто давно его знала, и Клэй опомнился и спросил, и девочка вновь подошла к нему.
– Кэри, – сказала она и уже пошла прочь, когда Клэй выкликнул вслед запоздалый вопрос:
– Эй, а как пишется?
Она торопливо подошла, взяла тарелку.
Пальцем тщательно вывела среди крошек свое имя, а затем смеялась, пока надпись не стала едва читаемой, – но они оба знали, что буквы никуда не делись.
Она еще раз улыбнулась ему, быстро, но ласково, и перешла через дорогу к себе.
Еще двадцать минут они лежали на матрасе, лежали молча, и Окружность вокруг них тоже молчала.
И вот что было едва ли не самым горьким.
Кэри Новак отодвинулась.
Села на краю матраса, но, когда поднялась, чтобы идти, вновь наклонилась к нему. Опустилась на колено возле ложа, там, где помедлила, придя, и теперь у нее в руках оказался пакет, что-то обернутое в газету; неторопливо она опустила его, положила Клэю под бок. Ничего не добавляя.
Никакого «Вот, это тебе».
Никакого «Возьми».
Никакого «Спасибо» от Клэя.
И лишь когда она скрылась, он сел, развернул пакет и заглянул внутрь.
У Пенелопы все шло неплохо.
Годы текли и утекали.
Она давно покинула лагерь и жила в квартире на первом этаже на улице с названием Пеппер-стрит. Это название было ей по душе.
Работала она теперь не одна: со Стеллой, Мэрион и Линн.
Они работали то по двое, то так, по-разному составляя пары, убирали в разных районах города. Разумеется, она откладывала на подержанное пианино, терпеливо выжидая момента, когда сможет его купить. В своей квартирке на Пеппер-стрит она держала под кроватью коробку от обуви, куда складывала свернутые в трубочку банкноты.
Она совершенствовала свой английский, чувствуя, что растет с каждым днем. Ее надежда прочесть от корки до корки и «Илиаду», и «Одиссею» казалась все более осуществимой. Нередко она засиживалась далеко за полночь, со словарем под боком. Не раз и засыпала за этим занятием на кухне, смяв перекошенное лицо на теплых страницах: таков был ее каждодневный иммигрантский Эверест.
Как типично, вообще-то, и истинно. В конце концов, она же Пенелопа.
Перед ней замаячил успех, но тут между ними встал мир.
Похоже было на две эти книги, и верно.
Когда война вот-вот должна окончиться победой, вмешивается какой-нибудь бог. В нашем случае облитерация.
Принесли письмо.
Там сообщалось: он умер на улице.
Его тело нашли рядом со старой скамьей в парке. Пол-лица вроде бы было засыпано снегом, а рука, сжатая в кулак, застыла на сердце. Это не было патриотическим жестом.
Ей написали уже после похорон.
Негромкое событие. Умер.
Ее кухню в тот день заливало солнце, и выпавшее из рук письмо порхнуло, словно бумажный маятник. Скользнуло под холодильник, и Пенелопа, добывая его, минуту за минутой ползала на четвереньках, просовывая руку под и за.
Боже мой, Пенни.
Вот оно как.
Ты ползала там, коленям твердо и больно, позади тебя – захламленный стол. С туманом в глазах и горестной грудью, лицом прижавшись к полу – щекой и ухом, – твой тощий зад торчит кверху.
Слава богу, ты сделала то, что сделала после этого.
Нам нравилось то, что ты сделала после этого.
В тот вечер, когда Кэри ушла с Окружности и Клэй развернул пакет, было так.
Он осторожно оторвал липкую ленту.
Сложил конноспортивную страницу «Геральд» и сунул под ногу. И лишь тогда посмотрел на подарок – старинную деревянную шкатулку – и подержал в руках, рыжевато-коричневую и потертую. Шкатулка была размером с книгу, с ржавыми петлями и сломанным замочком.
Окружность была просторна и прозрачна.
Ни ветерка.
Невесомость.
Клэй поднял деревянную крышку, та скрипнула, как половица, и упала.
Внутри лежал еще один подарок.
Дар в даре.
И записка.
В другой ситуации Клэй сначала прочел бы записку, но, чтобы до нее добраться, пришлось вынуть зажигалку: оловянная «зиппо», размером со спичечную коробку.
Еще не успев подумать о ней, Клэй уже держал ее в руке.
И вертел.
Подкидывал в ладони.
Подивился ее тяжести, а когда перевернул, увидел их; он повел пальцем по словам, выгравированным на металлическом корпусе: «Матадор в пятой скачке».
Девочка, каких поискать.
Развернув записку, Клэй хотел было чиркнуть зажигалкой, чтобы подсветить, но лунный свет позволял разобрать буквы.
Ее почерк мелок и четок:
Дорогой Клэй,
Когда ты будешь это читать, мы все равно уже поговорим… но я хочу сказать, я знаю, что ты скоро уедешь, и я буду скучать по тебе. И уже скучаю.
Мэтью сказал мне о какой-то далекой местности и что ты там должен строить мост. Пытаюсь представить, из чего этот мост будет построен, но опять же, наверное, это и не важно. Хотела присвоить мысль себе, но не сомневаюсь, ты ее и так знаешь, прочел на обложке «Каменотеса»: «Все, что он когда-либо сотворил, сотворено не только из мрамора, или бронзы, или краски, но и из него самого… из всего, что было у него внутри».
Я точно знаю: этот мост будет построен из тебя.
Если ты не против, я пока подержу эту книжку – может быть, чтобы знать, что ты вернешься за ней, и вернешься тогда и на Окружность.
И немного про «зиппо»: говорят, не следует сжигать мостов, но я все равно тебе ее дарю, хотя бы на удачу и на память обо мне. Ну и зажигалка ведь в тему. Знаешь же, как говорят про глину, да? Конечно, знаешь.
P.S. Извини за состояние шкатулки, но мне почему-то подумалось, что тебе она понравится. Я решила, что оно не повредит: держать в ней какие-нибудь сокровища. Пусть их будет больше, чем одна прищепка.
2-й P.S. Надеюсь, тебе понравилась гравировка.
Ну что бы вы сделали?
Что сказали бы?
Клэй сидел, оцепенев, на матрасе.
Он спрашивал себя: а что говорят о глине?
Но очень скоро догадался.
Вообще-то, он понял это, еще не закончив вопроса, и еще долго оставался на Окружности. Снова и снова он перечитывал письмо.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии