Бесы пустыни - Ибрагим Аль-Куни Страница 25

На равнине объявился новый посланец.

Прибыл он с наступлением сумерек. За собой тащил тощую верблюдицу. Ветер раздувал его широкий голубой джильбаб [110], словно пытаясь оторвать его этаким нехитрым способом от земли и унести его в небесные просторы. Путешественник вцепился в уздечку и звал за собой бедную верблюдицу. Сам он был худой, обгоревший, с кожей, изъеденной оспой, изрывшей ему и лицо, и руки.

Направился он к подножию населенного духами Идинана. Верблюдицу стреножил на равнине, а сам поднялся повыше — занять горную пещеру, чем возбудил у народа немалое любопытство. Вождь послал к нему человека предупредить этого поселенца о джиннах, но тот над ним посмеялся и сказал, что, мол, принадлежит к числу тех, что сокровища ищут. Заметив изумление в глазах племенного посланца, незнакомец потребовал от него, чтобы тот известил шейха, что собратья по отысканию золота и народ духов происходят родом из одного корня. Да еще заявил нагло, будто они все одну грудь сосали — у одной и той же ифритки, и сопроводил это свое откровение раскатистым хохотом.

Несмотря на то, что равнина, в принципе, привыкла к появлению всякого рода посланцев, путешественников и странников, возникавших почти ежедневно, тем не менее неустрашимость данного гостя произвела на народ впечатление. Изумило людей прежде всего то, что нашелся в Сахаре несведущий в историях джиннов человек, не знающий об их давнем выборе и извечном проживании на Идинане. Да и в последующие дни они видели, как он спускается по склону, исследует расщелины и пещеры, роется в старых могилах в порыве соучаствовать в делах с джиннами и разделить с ними сокровища.

Но он, однако, не ограничивался только этим греховным вожделением и поисками злосчастного металла, а удивил народ еще больше, когда через несколько дней стал проповедовать заслуги ветра и подсчитывать число подвигов гиблого в Великой Сахаре. Он заявился к общине, боровшейся с ветром и защищавшей колодец, и сказал Ухе, что, мол, противиться напору гиблого все равно, что судьбе противиться. А сам ветер есть никто другой, как посланник с пресветлым откровением. Очищает Сахару от чумы и холеры. Опыляет пальмы и растения и прорывает для людей занесенные колодцы. Уха на все это возразил: «Что же на этот раз он не роет, а заносит песком?» На это рябой пришелец отвечал: «Если что засыпал, так на то воля рока. Не будет успеха у того, кто против рока борется». Здесь Уха промолчал, а гость добавил: «Вы что же, забыли, что это гиблый для вас колодец открыл? Он ведь со времен гигантов песком был засыпан — многие тысячи лет…»

Уху ему переубедить не удалось, обмотал он свою рваную обветшалую маску вокруг рябого лица и отправился в свою пещеру в горах, на ходу приговаривая: «Засыпать — время и отрывать — время. Так же как есть свой час для смерти, и час — для рождения. Горе упрямцам!»

Это все, что поведал дервиш, ковыляя от дома к дому в поисках пристанища.