Загадка - Серж Резвани Страница 25

Две предыдущие бессонные ночи совсем подкосили Литературоведа, и этим вечером он, чувствуя, что силы его на исходе, не стал читать рукописи, а сразу заснул. Поздним утром, проснувшись и вытаскивая из-под щеки поэму Курта Найя, он внезапно уткнулся заспанными глазами в следующие строки:

Мое воображение убивает и поедает меня

я чувствую себя убитым

Поэзия играет как зеркала

и приукрашивает голую плоть

Тот кто поверил плоти обрекает себя на смерть

в течение миллионов лет становится добычей судьбы

Не находя спокойствия не переставая вмешиваться

я — посторонний

Абсурдный парадокс рождение смерть

крупица смысла всё иллюзия

Среди лавы ледников газовых вихрей

ищешь судьбу

Галактики Вселенные мои

да еще биологический инстинкт

мое воспаленное воображение рождает невероятные извращения

ОПИШИТЕ сверкающие цветы

И когда Поэт-Криминолог входит в номер, он находит Литературоведа по-прежнему лежащим ничком на кровати, со стихами Курта в руке.

— Мы с моим другом Следователем уже несколько раз осторожно стучали в вашу дверь, но так как из-за нее не доносилось ни звука, мы решили вас не беспокоить. Вижу, вы всю ночь работали? Я восхищен вашим упорством. Итак, что новенького?

— Кажется, что-то вырисовывается, — отвечает Литературовед.

— Знаете, всю последнюю ночь я не мог уснуть, чувствуя стыд за то, что вы один в этой комнате сражаетесь с горой незаконченных рукописей.

— Да, я всю ночь не сомкнул глаз и свалился только на рассвете… а теперь уже вторая половина дня. Вот, прочтите эти стихи.

— Не вижу ничего особенного, — говорит Поэт-Криминолог. — Да, красивые стихи, но какое отношение они имеют к нашей загадке? Кроме слов «убивает» и «я чувствую себя убитым», нет ничего особенного.

— А ОПИШИТЕ сверкающие цветы, позаимствованные у Малларме?

— И что?

— Основываясь на этом заимствовании, мы можем выстроить вторую гипотезу о литературном семействе Найев. До сих пор что-то было недосказано… как эти стихи, обрывающиеся на слове «цветы».

— По-вашему, эти стихи…

— Были бы незакончены. И как всегда, когда мысль не может сформироваться, на помощь ей приходит цитата. Эти сверкающие цветы напомнили мне коллоквиум как раз на тему «Незаконченное», который проходил в Токио и на который я поехал, чтобы посетить Японию. Этот коллоквиум был организован Крупным Специалистом в Области Книг Которые Валери не Прочел до Конца. Представьте: в течение полувека этот милый старый японец скрупулезно изучил все книги в библиотеке Валери, отмечая разрезанные и неразрезанные страницы. «Мною научно доказано, — заявил этот старый ученый, — что Валери разрезал первую страницу в книгах, которые получал в подарок, иногда — вторую и из суеверия — девяносто девятую». Затем писатель читал последнюю страницу и окончательно закрывал книгу. Иногда он пролистывал ее, но почти никогда не читал полностью. На этом коллоквиуме присутствовал также немецкий ученый, тоже специалист по Валери. Но только он занимался всю жизнь исключительно поздним Валери, пытаясь обнаружить чрезвычайно мудреными методами следы его ногтей на полях страниц, оставляемые по мере того, как тот «смаковал» книги своих соотечественников. По словам этого исследователя, некоторые отметки носили явно положительный характер, а некоторые — критический. Подобное чтение следов ногтей великого Валери дало в итоге великолепную диссертацию об авторе дневников, не читавшем до конца книги.

— А действительно, почему нужно читать книги до конца? — вопрошает Поэт-Криминолог.

— Неприятность в том, что сегодня практически невозможно узнать, прочел ли человек всю книгу, пролистал или просто открыл и закрыл. Например, Карл Най, для того чтобы узнать, читали или нет его книги до конца, ходил по букинистическим магазинам и смотрел, разрезаны или нет все страницы. Но теперь, когда книги продаются с разрезанными страницами…

— Это зависит от того, кто читает… и что читаешь. Скажите честно, вы прочли хоть одну книгу Карла до конца?

— О, наконец он проснулся! — восклицает Следователь, входя в комнату. — Итак, что нового?

— Мы пока еще не касались этой темы, — отвечает Поэт-Криминолог. — Мы говорили о различных подходах исследователей к произведениям.

— Из всех исследователей, которых я встречал на различных коллоквиумах и симпозиумах, больше всего мне понравился пожилой израильский ученый. Он говорил, что книги читают до конца люди недалекие и послушные. Великий же человек с подвижным и креативным умом может вынести из книги в лучшем случае слово или фразу, которые вдохновят его на создание чего-то нового. Этот еврей был очень хитрым. «Я исследователь, не написавший ни одной диссертации, — говорил он, — так как все великие диссертации, несущие новую мысль, это еще не написанные диссертации».

— Всё это прекрасно, — замечает Следователь, — но не вернуться ли нам к Найям? Итак, что нового?

— То, что вы только что рассказали, чрезвычайно интересно, — говорит Поэт-Криминолог. — Я бы с удовольствием продолжил с вами разговор на эту тему. Попозже я расскажу, как было раскрыто одно преступление, хотя не удалось найти ни труп, ни убийцу. Чистая загадка.

— Прямо как в нашем случае! — замечает Следователь.

— Осторожнее! — восклицает Литературовед. — Вы уронили одну из тетрадей Лоты Най. Это как раз последняя тетрадь ее дневника.

— Странный почерк, — замечает Следователь, поднимая тетрадь. — О, а вот и рисунки, который Карл Най оставлял на полях! Действительно, очень похоже на знаки, обнаруженные на корпусе «Урана».