Конклав - Роберто Пацци Страница 25

Заседания конклава вынуждено прерываются из-за срочной реставрации фресок Сикстинской капеллы. Соответственно, высокоуважаемые и высокопочтенные кардиналы, если капелла будет находиться в непригодном состоянии продолжительное время, в течение этого дня появиться сообщение о другом подходящем месте для следующих пленарных заседаний.

Владимиро Веронелли,

камерленг Святой Римской Церкви.

Ничего себе новость, довольно неприятная: заседания прерываются из-за необходимости проведения реставрационных работ. Кардиналы столпились у объявления; понеслись шепотки и комментарии. Мальвецци с уверенностью мог сказать: в их поведении и словах была схожесть с тем, что происходило с его Контарини и другими молодыми прелатами. Наиболее смущающий комментарий выдал архиепископ из Ренна:

– Никогда бы не поверил, что жуткие галлюцинации могли проникнуть даже сюда.

Вслед за ним еще более определенно высказался епископ из Дублина, примат Ирландской Церкви:

– Курицы внешне похожи на одалисок… невозможно поверить… но это то, что видят мои сотрудники, например мой молодой хорист, невиннее Авеля; над было слышать, как он описывает прелести этих сладострастных!

Архиепископ из Вестминстера тоже был потрясен:

– Почему-то только у нас, у старых, есть иммунитет против этих галлюцинаций… они затронули только молодых.

Теперь Мальвецци же точно решил проконсультироваться с врачами по поводу своего секретаря. В этом была главная проблема, кое-кто, например Рабуити и Черини, не верили в то, что галлюцинации возникли не у всех молодых прелатов.

Но каким образом можно уговорить Контарини пойти к врачу? Как его убедить?

Когда они с коллегами, все вместе возвращались в свои апартаменты, Мальвецци решил довериться кардиналу Ло Кашио.

– Что бы такое придумать, как вынудить наших молодых сотрудников пойти к врачу? Обратиться к префекту Дома понтифика, или к директору санитарного обслуживания, которые могли бы выписать направление к врачам по случаю гигиенически опасного для здоровья присутствия кур в наших апартаментах?

– Но именно этого – разговоров об опасностях, исходящих от кур, – мы и должны избегать. Больше всего меня беспокоит, что нас, старых, тоже могут подозревать в получении удовольствия от созерцания прелестей этих созданий… То, что рассказал Данвеган о волнениях его молодых сотрудников, говорит само за себя!

– Это понятно. Мне кажется, что ничего другого не остается, как собрать консилиум врачей – упорствовал Мальвецци, которому не давало покоя состояние Контарини.

– Послушай, если быть совсем откровенным, – не вижу я необходимости в консилиуме… как бы это сказать?… Что он даст? Разъяснит небольшие галлюцинации? У меня сложилось впечатление, что нам всем до единого, чтобы немного подлечиться, нужна консультация врача. Как считаешь? – ответил Ло Кашио, уклоняясь от обсуждения еще одной важной проблемы: неистового преследования крыс многочисленными котами, метавшимися между сутанами кардиналов.

– Лучше смириться заранее со всеми нашими неприятностями, иногда ведь лечение только ухудшает дело… Вот увидишь, выборы папы не будут бесконечными – когда-нибудь же они должны закончиться!

– Это да, но как выйти из этого положения? В этом все дело! Facilis descensus Averni, [49]и все-таки, как выйти из этого… и что тебе кажется самым непреодолимым в конклаве?… – услышав последнюю фразу из диалога между Мальвецци и Ло Кашио, со всегдашней своей таинственностью вступил в разговор подошедший Альфонсо Черини.

Со свойственной ему прямотой, архиепископ из Милана – единственная и самая авторитетная кандидатура из итальянцев – выдал свой страх: трудно собрать воедино силы более сотни человек, просидевших здесь уже тридцать семь дней, боявшихся никогда больше не выйти из этого лабиринта комнат и ставших пленниками тревожных видений и ужасов.

Многие думают о некоторой бесцеремонности, царящей в залах прессы, где по интернету собирают отзывы на их дела со всего мира. Толпы демонстрантов «Объединения и Освобождения», из организации «Опус Деи», польских монахинь и священников, выступают в эти дни перед колоннадой Бернини [50]с огромными плакатами, протестуя против инертности кардиналов, не веря в серьезность причин промедления выбора и обвиняя кардиналов в безответственности – во всем этом они видят угрозу непоправимого разрыва сердца Церкви. Некоторые национальные Церкви – более всего африканские и латиноамериканские – уже начали угрожать необходимостью выбора папы в другом месте, на общей ассамблее католических епископов и священников.

И все же этого страха схизмы, [51]о котором так много трещат вне Ватикана, не было. Скорей, наоборот, пугало другое: прогрессирующая потеря интереса к конклаву, что демонстрировали многие газеты и иностранные телевизионные программы, но, более того, – итальянское телевидение. Новости из конклава в Ватикане, за запертыми бронзовыми дверями, уже не заполняли первые страницы.

Возник феномен усталости у самых важных источников информации – опять завтра, еще завтра и еще через день – статей о ходе конклава, более конкретных и окончательных новостей больше не было.

Можно было бы, конечно, предположить, что никакие из особых событий, глубоко взволновавших бедных последователей апостолов, не просачиваются в мир. И сделать следующий вывод: с одной стороны, их облегчение от меньшего давления публики на выбор папы, с другой – сомнительная задержка осознания правды о наступлении власти злого духа, сильного и таинственного. Абсолютно нормально, что ничто из происшедшего в Сикстинской капелле в присутствии свидетелей, даже сплетни, не выходит наружу. Но нельзя удовлетвориться, в качестве объяснения, и похвальной осторожностью камерленга, который в течении двенадцати часов запретил передавать сообщения в мир. Запрет на вещание ватиканским средствам масс-медиа их не устраивал, однако нарушить его они опасались.

Прошло то время, когда в Ватикане верили в намерение прессы передавать объективные новости, не обязательно острые и, тем более, сплетни, неизвестным образом проникающие в их помещения, раздираемые борьбой, соперничеством, завистью и желанием реванша. Таким образом, из-за затухающего интереса прессы к конклаву, ежедневно публикуются совсем другие новости, а для сообщений о почти ничего не происходящем здесь, к тому же наводящие тоску, отводятся только последние страницы газет и ночные телепрограммы. И это вместо того, чтобы поддерживать спокойствие духа, которым характеризовался конклав вначале, вместо того, чтобы способствовать уменьшению лихорадочного беспокойства публики, вместо того, чтобы бедным кардиналам дать жить в тишине и спокойствии, итак перегруженным событиями последних дней и галлюцинациями их молодых сотрудников… о чем – ни слова… никому.