Обменные курсы - Малькольм Брэдбери Страница 25

Девушка вынимает из прически карандаш и проверяет бланк.

– О'кей, хорошо. Теперь, Перверт, эту карточку я пишу для вас, это ваша гостиничная идентьяыii, ja? Только по ней получаете ключ. Если теряете, новую не даем. А без нее ни ключа, ни завтрака, запомните.

Петворт берет карточку, на которой написано «Э. Перверт» и номер комнаты, а на обороте: «Bienvenue a Hotel SLAKA, une Hotel «COSMOPLOT». Services gratuits: transports du bagages jusqu'а et depuis la chambre; brosses a habit, aiguilles, fils; information sur la tempйrature de l'air» [11].

– Спасибо, – отвечает он.

– Дарлинг, проверь, любит ли его кто-нибудь, – говорит Любиёва. – Есть ли ему письма?

Девушка с залакированной прической обозревает ячейки для почты.

– Одно письмо.

– Ой, из Слаки? – удивляется Любиёва. – У вас есть здесь еще добрые старые друзья?

– Нет. – Петворт убирает письмо в карман. – Ума не приложу, кто знал о моем приезде.

– Наверное, какая-то красивая девушка, которая про вас памятует, – говорит Любиёва. – Теперь всё хорошо? Вам что-нибудь надо? Может быть, вы хотите позвонить жене, вашей темноволосой леди? Если так, скажите мне. Тут есть определенные правила, они такие бюрократчики. Надо заказывать заранее.

– Да, я хотел бы ей позвонить, – говорит Петворт.

– Ну да, вы должен передать ей страстный привет Плитплова. Я договорюсь, пока вы будете наверху. Пожалуйста, запишите номер.

Девушка с залакированной прической грохает на стойку тяжелый ключ.

– Сисси фунвси форси! – кричит она рослому лысому портье. Тот подходит, берет ключ и обвешивается багажом Петворта.

– Гидам нельзя подниматься наверх, – говорит Любиёва. – Так что вы не торопите, помойтесь, чего хотите, ая посижу здесь в креслах и еще почитаю писателя Хемингуэя. Потом вы спускаетесь, и мы занимаем дела.

– Делом? – переспрашивает Петворт.

– О, разве вы не хотите получить деньги? – кричит Любиёва. – И программу? Сказать замечания и возражения? Ой, идите быстрее, не то снова останетесь без вещей. Смотрите, он уже в лифте, скорее!

Петворт протискивается через толпу у регистрационной стойки. Полные, сильно надушенные «Ивановы» пялятся на него, хоть и непонятно, что их пленило: внешность или обвислый европейский костюм. У лифта большие бронзовые двери, украшенные барельефами, на которых изображен счастливый труд колхозников и рабочих. Портье держит дверь, чтобы лифт не закрылся. Петворт входит: из больших зеркал на него смотрят три Петворта в мешковатых костюмах «сафари» и практичных ботинках на толстой подошве. Двери медленно, судорожно закрываются, скрывая от взора мир туристов, гидов и делегаций. Лифт, скрежеща и дергаясь, ползет вверх – пышность убранства явно несоразмерна уровню технологии. Двери открываются, являя взорам мир верхнего этажа: безмолвный коридор с ковровой дорожкой посредине, вдоль стен – мраморные пьедесталы, на которых расположились вазы с искусственными цветами. За старым деревянным столом сидит на старом деревянном стуле пожилая горничная в белом переднике и наколке, в черных носках и белых туфлях без каблука. Она поднимает глаза от книжки, чтобы взглянуть на новоприбывших.

Портье ведет Петворта к двери красного дерева с табличкой «654» и трижды поворачивает ключ. Внутри большая затхлая прихожая, больше чем целый гостиничный номер в Бейсу-отере, однако из всей меблировки здесь – вешалка для шляп, на которой болтаются несколько «плечиков», зеркало и коврик для вытирания ног. Еще одна дверь красного дерева ведет в роскошную спальню с высоким потолком и двумя окнами на балкон. За окнами видны трамваи и неоновые вывески: «СПОРТ» и «РЕСТОРАНЬ». У одной стены поместился ампирный диван, у другой – стол, в стиле раннего классицизма увенчанный розами в хрустальной вазе. Напротив кровати, скорее трех-, чем двуспальной, расположилось трюмо. Потолок расписан аляповатыми нимфами – они резвятся вкруг бронзовой люстры, похожей на перевернутый куст. На стене слабый, несколько эротический перьевой рисунок с изображением женской ноги и подписью: «Salon Damenschuh um 1890» [12]. Всё остальное убранство составляют зеркала: примерно двадцать Петвортов и лысых портье лихорадочно мечутся во всех направлениях. «Камарадьяку», – говорит портье, открывает еще одну дверь красного дерева и щелкает выключателем. Свет озаряет просторное святилище, где расположились троновидный унитаз, биде и огромная ванна, к которой ведут выложенные плиткой ступени. Петворт растерян: очень странно при новой уравнительной идеологии получить больше пространства, чем когда-либо в гостинице, и даже больше, чем способно заполнить его «я»; непонятно, как в пролетарском мире вознаградить портье и горничную, которая заглядывает в дверь. Хорошо, что у него нет денег: Петворт лезет в пакет, достает блок сигарет, открывает и вручает по пачке горничной и портье. Портье кладет большой ключ на столик в стиле раннего классицизма и мрачно смотрит на пачку; горничная без энтузиазма убирает свою в карман передника. Потом они уходят, предоставляя Петворту, уж как сумеет, занимать обширное пространство.

Он оглядывается. Комната уже не такая, как в первый миг, словно поспешила подстроиться под его внутреннюю пустоту. При ближайшем рассмотрении великолепие оказывается несколько ущербным. Определенно пахнет пылью. В бархатных гардинах живет моль. В розах на столе уже начался процесс растительного разложения. По стене, напротив кровати, бежит большая трещина, вторая пролегла на потолке между двумя резвыми нимфами. Ночник завалился за диван. Карниз висит на одном гвозде. Зеркала тусклые, в трещинках и зеленых разводах. Рамы плохо пригнаны, из-за окон доносится дребезжание трамваев. Мигающий неоновый свет от вывесок «СПОРТ» и «РЕСТОРАНЫ бьет прямо в комнату. Петворт крутит ручку огромного, с шарманку, радиоприемника, однако работает только один канал, на всех остальных слышится треск. Выключатель в ванной послушался портье, но почему-то не слушается Петворта, и приходится оставить дверь открытой. Большой европейский унитаз с широким уступом, позволяющим человеку научно обозреть одно из главных достижений трудового дня, снабжен американским дополнением – полоской с надписью «САНИТЬЯЫІІ», избавившей кого-то от необходимости его мыть. Когда Петворт спускает брюки и садится, на голову ему с высокого потолка начинает капать вода. Когда же он тянется к держателю за туалетной бумагой, то обнаруживает, что она (в отличие от информации о температуре воздуха) в список услуг не входит. Треснутое зеркало над раковиной смотрит на Петворта, словно смеясь над его незадачей; тем же, вероятно, занят наблюдающий за ним через экран сотрудник ХОГПо.

Да, думает Петворт, сидя на толчке, есть люди, которые любят путешествия, и те платят им взаимностью: выключатели всегда работают, ключи не застревают в замках, телефон оказывается исправным. А есть люди, которые тоже путешествуют, но путешествия к ним не благоволят: из кровати выскакивают пружины, дверцы платяного шкафа либо не закрываются, либо, чаще, не открываются после того, как ты повесил в них одежду, лампочки перегорают, туалетная бумага кончается. Восседая напротив невидимого сотрудника ХОГПо, Петворт думает, что относится ко второй категории. Он лезет в карман за листком бумаги, который разрешил бы его затруднения. Там слепо отпечатанное пригласительное письмо и валютная декларация. Еще там его гостиничная идентьяыіі, на обороте которой написано: «Добро пожаловать в Слаку, город искусства и деревьев, цветов и цыганской музыки. Без сомнений, все будут довольны своим местопребыванием в этом замечательном городе. В гостинице «CJIAKA» не преминьте также посетить: ***РЕСТОРАН «СЛАКА», где предлагаются такие деликатности наших кухмистеров, как кырбп чурба (баранина, протушенная в горшочке), cоtelette du porc (свинская отбивная), саркп банату (паштет из овчины) и знаменитое мясо по-боярски, оживленное фольклоровыми песельницами и типичным оркестром; ***НОЧНОЙ КЛУБ «ЗИП-ЗИП»: персоналы, наряженные крестьянами с гор, и всенародно славимые актерки исполняют зажигательные песни, пляски и художественный стрып-тиз; ***БАРРЪІІ «РОМЭН»: персоналы в цыганских костумах и особливые напои, как пьяные, так и безалкоголические». Еще есть письмо, которое он только что забрал внизу: конверт с официальным гербом. Похоже, его распечатали и снова заклеили, хотя, возможно, это обман зрения. Внутри тисненая карточка от мистера и миссис Стедименов с приглашением мистеру Э. Петворту отобедать у них завтра вечером, дабы познакомиться с мистером Э. Петвортом. Карточка слишком твердая, конверт слишком жесткий. По счастью, есть еще вчерашний счет из отеля в Бейсуотере, который подходит по всем параметрам.