Жирафка - Славка Поберова Страница 25

— Как тебе у нас нравится? — спросила Мария. Она зашла ко мне выпить кофе и покурить.

— Когда мы одни, зови меня Марией, — предложила она. — Ты уже большая, да и я не такая уж старая, чтобы называть меня «тетей».

Что я должна была отвечать? Что я не турист? Что никогда не привыкну жить здесь, что никогда не примирюсь?

— Я видела много городов: и больших, и красивых.

— Извини, вопрос был не очень умный, потому что ты еще живешь прошлым. Но учиться в гимназии в небольшом городе совсем неплохо. Тебя ждет выбор факультета и поступление в институт. Начать в маленьком городке и потом вылететь в большой мир — вполне обыкновенная вещь.

— Разве астматички летают?

— Да не погружайся ты так в свое несчастье, ни к чему путному это не приведет. Вот увидишь, плохое обернется хорошим. В мире есть драмы и трагедии пострашнее, девочка. Класс у тебя удачный, там есть очень хорошие ученики, тебе повезло. И есть куда пойти потанцевать. Твоя мама всегда говорила, что в маленьких городках ходить на танцы намного приятнее. Она всегда повторяла это, когда водила на танцы Милу. Пойдем как-нибудь вместе. У меня ведь мальчики, их-то сопровождать не требовалось, а с тобой я бы пошла, — конечно, не танцевать, а в качестве провожатой и опекуна.

— Я не хожу на танцы.

— Почему?

— Объяснять ей, что ли? Баскетболистки всегда ходили вместе и без сопровождающих! Меня мама на танцы не водила. Мама Терки работает в молодежном клубе, у нас всегда были пригласительные билеты, и в очереди нам стоять не приходилось. Ивета приводила мальчиков. Это было, конечно, нетрудно, и в «Минерве» часто устраивали танцы. Наши мальчишки-баскетболисты на площадке нам в подметки не годились, но для танцев вполне подходили. Кроме того, в «Минерве» есть прекрасные волейболисты, и у нас был большой выбор длинных парней. Здесь, скорее всего, такого длинного ни одного не найдется. А подпирать стенки и простаивать в углу мне совсем не интересно. Да еще мозолить глаза всем мамашам. Даром, что я не отсюда родом, они быстро узнают, почему я оказалась здесь, будут судачить, жалеть меня, — нет, тысячу раз нет!

Рано утром Мария отвела меня в школу. Школа находилась в парке. Слева стадион, вполне приличный, с баскетбольной площадкой, тоже вполне приличной, как я успела заметить. Мне казалось, что корзины с жалостью смотрят на меня, и я чуть не расплакалась…

Мария обратила мое внимание на то, что здание школы старинное, ему около ста лет, построено в сецессионном [14]стиле. Цветные витражи на дверях, орнаменты из лилий и лент, паркетные полы, мозаика, двойные сходящиеся лестницы с галереями наверху. Однако архитектура не моя стихия. Я к ней вполне равнодушна.

— Когда бывает последний звонок, выпускники выбрасывают с галерей тетради и учебники, кричат, устраивают черт знает что, но и мы были такими.

Если она намеревается купить меня своим великодушием и снисходительностью, то глубоко ошибается, товарищ профессор Мария!

Директорша произвела на меня жуткое впечатление. Старуха с волосами цвета плесени, а глаза смотрят в разные стороны. Это, наверное, перст судьбы: у директора в моей прежней школе тоже был неуловимый взгляд. Надеюсь, она не будет у нас преподавать, потому что мне становится плохо, когда меня спрашивает педагог, которому нельзя посмотреть в глаза. Да что я говорю, какое уж тут учение!

— Я надеюсь, что из-за занятий спортом у тебя не слишком большие пробелы, — сказала директорша, подавая мне руку и глядя при этом на меня снизу вверх. — От проверочных испытаний мы решили воздержаться — ведь у тебя нет задолженностей за первый класс гимназии; будем надеяться, что ты без труда догонишь остальных.

Держите меня! Что она говорит! Это я-то должна догонять? Первым условием мамы и Милуш было, чтобы я из-за занятий спортом не пропускала уроки в школе и не отставала. И Дуда скандалил из-за каждой тройки. Конечно, бывали случаи, когда мне приходилось усиленно заниматься, чтобы получить по какому-нибудь предмету «четыре» или «пять», но обычно было достаточно услышанного на уроке. Хотя приходилось и пропускать их из-за поездок, все равно материала уроков мне было довольно, чтобы учиться почти на круглые пятерки. Но теперь эта проблема отпадает! Или, может быть, у них в школе какая-нибудь особая программа?

Потом директорша вызвала классного руководителя. Интересно, классный руководитель — мужчина! У нас в гимназии был один, да и то куда-то пропал. Я посмотрела расписание, висевшее на стене кабинета. Здесь, оказывается, полно мужчин. Надеюсь, они не все предпенсионного возраста?

— А, так вы и есть та самая спортсменка? Как ваша фамилия? — Он повторил за мной «Сохорова», и моя фамилия прозвучала в его устах как оскорбление.

Когда мы с ним шли по длинному коридору и по ступеням чугунной лестницы, он, однако, не строил из себя этакого снисходительного педагога — я таких перевидала целый воз, начиная с мамы.

Мы вошли в класс. Он представил меня как новенькую и указал мне место, — естественно, на последней парте. Рядом с очкариком, стриженным «ежиком», широкоплечим, как профессиональный пловец. Значит, тут есть и бассейн. Но вряд ли крытый.

Я написала на бумажке: «Я Гелена, звать можно Лени. Можно также Жирафка» (все равно кто-нибудь додумается до этого прозвища, так пусть оно лучше исходит от меня). И пододвинула эту записку.

Он приписал только одно слово: «Томаш». И больше ничего.

Я поняла, что хотя Мария и была озабочена, сойдусь ли я с новым коллективом и не будет ли у меня проблем с классом, она не готовила класс заранее к моему приходу. Томаш был законченный индивидуалист. Даже прозвище Жирафка он не пустил дальше. Прозвища тут вообще были не в ходу. Ну и подумаешь, я никогда никому в товарищи и друзья не навязывалась…

Прошли первые дни, уроки по большей части носили чисто организационный характер, а потом уже у меня как-то не хватало времени смотреть по сторонам. Мы обычно во время тренировок жаловались на трудности в школе, но на самом ли деле они были столь серьезными, как у меня сейчас?