Демон Максвелла - Кен Кизи Страница 25

— Спокойнее. Ты хочешь, чтобы сюда заявился тот старый пердун со своими собаками?

— Я совершенно этого не хочу, — откликается Сэнди. — Мне и вас хватает.

Дебори изумленно смотрит сквозь заросли на то, как Сэнди, вальсируя с медведем, обходит пень, усаживает огромную игрушку на землю и опускается к ней на колени.

— Ну-ка помоги мне, — произносит она, борясь со слишком туго застегнутой пуговицей на горле, — и дай что-нибудь выпить.

Чернобородый достает из мешка полугаллоновую бутыль с вином, открывает ее и начинает пить в свете покачивающегося фонарика, не отрывая взгляда от толстухи и мишки. Затем он опускает бутыль, вынимает из другого пакета колбасу и начинает зубами сдирать с нее пластиковую обертку. Светловолосый опускается на колени рядом с Сэнди и, хихикая, начинает расстегивать ей блузку на глазах чернобородого и Дебори. Издали доносится шум поезда, проходящего через Нибо в 10.10. Колеблются тени. Лихорадочно работающие пальцы уже спускают блузку с одного плеча, когда вдруг голова Сэнди неожиданно откидывается на плечо медведя и она начинает храпеть. Светловолосый уже хохочет вовсю и играет с бретельками лифчика.

— Ты по каким кредиткам купила себе это, мамочка?

Сэнди оседает и начинает храпеть еще громче. Парень пытается пропихнуть руку ей за спину, чтобы расстегнуть застежку. Чернобородый роется в сумке Сэнди, достает из нее маленький транзистор и включает его. Потом, не переставая жевать колбасу, он прислоняется к дубу и начинает настраивать транзистор, наблюдая за тем, как его спутник борется с лифчиком спящей женщины. Не в силах более выносить это зрелище, Дебори закрывает глаза и погружается во тьму. В голове у него гудит. До него доносятся обрывки радиопрограмм, пока чернобородый не находит один из хитов Бич-Бойз. Музыка заглушает храп и посапывание Сэнди, и Дебори уже не слышит ничего, кроме мелодии, просачивающейся к нему сквозь извилистый туннель из листьев. Они уже почти смыкаются над его головой, когда вдруг до него долетает голос чернобородого.

— Что, она сказала, он делал на железной дороге? Считал?

— Шпалы, — отвечает светловолосый. — Считал шпалы между Пуэрто-Санкто и следующей деревней. Расстояние в тридцать миль. Считал железнодорожные шпалы. Его накачали наркотиками, и он пошел считать их на спор, хи-хи!

— Хулиган, — задумчиво произносит голос чернобородого. — Великий Хулиган. Скапутился из-за какого-то спора. — Кажется, он искренне опечален, и Дебори ловит себя на мысли о том, что чернобородый начинает ему нравиться. — Я даже не могу поверить в это...

— Да брось ты, братан. Он спекся. Сдох. Пойди-ка лучше сюда. Могу поспорить, это получше, чем твоя колбаса.

Дебори пытается открыть глаза, но коридор перед ним уже почти закрылся. «Ну и черт с ним, — думает он. — Кто в наше время боится темноты? Хулиган не просто городил околесицу, он считал. Мы все считаем».

И вдруг темное пространство вокруг заполняется возникающими и исчезающими лицами. Дебори наблюдает за тем, как они мелькают, и его душа наполняется теплом и любовью ко всем этим физиономиям — близким и далеким, знакомым и неизвестным, ушедшим в небытие и вечным. Привет, лица. Возвращайтесь! Возвращайтесь все! И Линдон Бейнз Джонсон с искореженным компромиссами лицом, и бесстрашный в своем крестьянском невежестве Хрущев, и пышущий здоровьем Эйзенхауэр! Сегрегатор Джеймс Дин и объединитель Тэб Хантер.

А теперь уйдите и оставьте меня.

А теперь вернитесь.

Вон Монро, Этель Уотерс, Безумная Кэт, Лу Костелло, Харпо Маркс, Эдле Стивенсон, Эрнест Хемингуэй, Герберт Гувер, Гарри Белафонте, Тимоти Лири, Рон Бойс, Джерри Ли Льюис, Ли Харви Освальд, Джоу Энлай, Людвиг Эрхард, сэр Алек Дуглас-Хоум и Мэнди Райс-Дэвис, генерал Кертис Ле Мей и Гордон Купер, Джон О'Хара и Лиз Тейлор, Эстес Кифаувер и губернатор Скрэнтон, Человек-Невидимка и Одинокая Толпа, Великий Идеалист и Развивающиеся Нации, Венгерские борцы за свободу, Эльза Максвелл, Дина Вашингтон, Жан Кокто, Уильям Эдвард Буркхардт Дюбуа, Джимми Хэтлоу, Олдос Хаксли, Эдит Пиаф, Зазу Питс, Сеймур Гласе, Большой Папа Норд, Бабушка Уиттиер, Дедушка Дебори, Красавчик Флойд, Громила Уильямс, Бойо Биэн, Микки Руни, Микки Мэнтл, Микки Макги, Микки-Маус — уйдите-вернитесь-уйдите...

Это лето в Сан-Франциско со сладким цветочным ароматом. Вернись-уйди...

Кливер, вернись. Абби, вернись. И даже вы, никогда не уходившие, вернитесь снова — Джоан Баэз, Боб Кауфман, Лоренс Ферлингетти, Гордон Лиш, Гордон Фрэзер, Грегори Корсо, Ира Сандперл, Фриц Перлс и даже ты, черножопый Чарли Мэнсон. А ты, Джед, лучше вали обратно в Теннесси, а теперь вернись, а теперь вали и снова вернись.

Всех нас кто-нибудь призывает. У всех у нас отсрочка приведения в исполнение смертного приговора. Это был не рибоп — он считал. Чтобы прийти и засвидетельствовать.

Юный Кассиус Клей.

Юный Мейлер.

Юный Миллер.

Юный Джек Керуак, еще не бросивший футбольную карьеру в Колумбии и не заработавший грыжу в «Эсквайре». Юная Сэнди с прикрытой грудью. Юный Девлин и юный Дилан. Юный Леннон. Юные любовники вне зависимости от имен. Вернитесь и вспомните, а потом уйдите и снова вернитесь.

Явка обязательна, но не желательна.