Африканский ветер - Кристина Арноти Страница 25

— Не знаю, говорил ли я вам уже об этом, — произнес он, — но сразу после окончания нашего турнира я отправляюсь на Гавайи.

Я остался безмятежен.

— Что-то не припомню…

Он сел рядом со мной и широко улыбнулся:

— Если у вас нет других планов, поедемте со мной… Я познакомлю вас там с моими друзьями, у них есть имение на одном из островов, недалеко от большого шикарного отеля, который только что открылся. Вы могли бы жить в этом отеле и провести с нами несколько вечеров. Моррисы — мои партнеры по бизнесу, я не могу пригласить вас к ним.

Для того чтобы показать свое безразличие, я зевнул, не раскрывая рта.

— Спасибо, но, если честно, мне не хотелось бы заводить новые знакомства. Я живу встречами. Я принял ваше предложение только потому, что тоже играю в теннис и вы мне очень симпатичны.

Я был уволен, приглашение заканчивалось. Я приехал, поиграл, теперь мог уезжать. Я должен был спасти свое лицо. Я был очень беден, но зато бесконечно горд.

Он кивнул:

— Я вас понимаю, на Гавайях в любое время года кишмя кишит туристами. Но все равно, приведу один аргумент в их пользу: миссис Моррис готовит восхитительный паштет из акул. Ее муж ловит акул небольшого размера… Вы его хотя бы раз пробовали? Уже ради этого стоит съездить.

Я продолжил напускать на себя вид знатока:

— У меня нет пристрастия к акульему паштету, и я люблю плавать под водой только в Красном море. Ничто не может сравниться с прозрачностью его вод…

Несколько секунд он слушал меня с интересом. Я рассказал ему о Красном море словами путеводителя бюро путешествий. Он выслушал меня, а затем спросил, много ли у меня американских друзей и намерен ли я встретиться с ними во время моего годичного отдыха. Я ответил уклончиво. С каким диким наслаждением я мог бы бросить ему в лицо имена моих американских знакомых: официантов и официанток, наемщиков и разнорабочих. У него от этого приключилась бы желтуха, но мне следовало сохранять хладнокровие.

Он сказал мне, что в день проведения финала мы все были приглашены к его друзьям, которые жили в имении в заповеднике Севентин Майл Драйв, рае для защитников природы. Некоторым везунчикам удалось поселиться там до вступления в силу драконовских мер.

К нам подсела Кэти, которая тоже опасалась конца этого периода блаженства. Она поболтала с нами, потом встала и принялась массировать затылок и трехглавые мышцы спины Роя.

— Я постараюсь тебе помочь расслабиться.

Она была явно обеспокоена и боялась, что ее бросят. Это одиночное путешествие Роя было плохим знаком. Я наблюдал за ней. А может, стоило было взять ее? Ее маниакальная страсть к замужеству могла помочь мне добиться своего. Она пила, но пять лет я смогу это выносить, а потом, прощай, Кэти…

— Сколько времени ты пробудешь на Гавайях? — спросила она.

— Пару недель. А ты пока займешься квартирой в Лос-Анджелесе.

Она вся засветилась от радости и облегчения, запылала надеждой и бросила меня как пустую коробку из-под салфеток. Рой оставлял ее при себе, она будет царствовать у него дома, отдавать приказы, руководить уборщицами. Боясь разозлить Харта, она не обращала на меня никакого внимания. Рой был намного интересней, чем я.

— Вы помните Энджи? — спросил меня Рой, отдавшись рукам Кэти, массировавшей его шею.

Мне хотелось кусаться. Я сухо ответил:

— Я не страдаю потерей памяти.

— Она уехала в самую первую ночь, — продолжил Рой — Не знаю почему. Она странно себя ведет, потому что страдает. Она вовсе не злая да к тому же, что ее ничуть не портит, прекрасная деловая женщина.

— Тем лучше для нее.

— Следует сказать, что ее отец все предусмотрел, он сделал ее наследницей, которую нельзя обокрасть, как дуру… Кроме того, ей повезло, что у нее есть прекрасный советник, бывший адвокат ее мужа Син Сэндерс. Он жизнь свою отдаст за нее и за фирму.

Я их ненавидел. И все же был вынужден делать вид, что интересуюсь людьми, у которых не было никаких забот.

— И этот Сэндерс мог бы однажды жениться на ней, не так ли?

— Вот это идея! Слышишь, Кэти? Выйти за Сэндерса…

Кэти сморщила лицо. Рой продолжил:

— Нет. Он очень стар для Энджи. Он ей как второй отец.

— А он женат?

— Никогда не был, кажется. Не знаю. Двадцать лет тому назад он посвятил себя компании. Редкое самоотречение…

Я готов был заплакать! Они раздражали меня своим лицемерием, своими деньгами. Особенно раздражал меня защитник сиротки Энджи, у него, несомненно, была королевская зарплата. Такой тип защитника-советника должен быть хуже мужа и зорко следить за женщиной, которую он защищал.

Кэти потянулась:

— Возможно, мы увидим ее на барбекю…

Фраза эта растворилась в воздухе.

— Она, действительно, непредсказуема. Вы должны будете ее заинтересовать, она любит встречаться с людьми, которые не являются частью ее прошлого.

Я молчал, держа в руке большой стакан свежевыжатого апельсинового сока. Стакан был так же холоден, как и я.

— Я виделся с Энджи всего несколько минут. Она очаровательная, но слишком нервная. Брак с психиатром ей явно не пошел на пользу. Такие отношения создают некую моральную зависимость. Я бы поостерегся связываться с психиатрами.

— У вас взгляды из старого мира! — воскликнул Рой — Вы в Европе отстаете в этом плане на тридцать лет. Невозможно выжить в условиях стресса, не зная друг друга, а для того, чтобы открыть себя, нужна чья-то помощь, помощь врача…

— Видно, доктор Горвард тоже открыл себя. Чем иначе можно объяснить то, что его обманутый компаньон стал буйнопомешанным?

С Америкой для меня было покончено. И тогда я стал подсмеиваться над их национальным мифом.

Рой заявил:

— Для некоторых людей психоанализ становится главным в жизни. Короче, все это не имеет никакого непосредственного интереса ни для меня, ни тем более для вас. Помните, во время нашего обеда у Ленотра нам приятнее было разговаривать о теннисе, чем о химии. Я тогда не понял, какой пост вы занимаете в настоящее время на вашем предприятии.

Я воспользовался случаем, чтобы заявить (без малейшего на то основания), что должен был быть в ближайшее время назначен на пост заместителя генерального директора, но при этом сразу же добавил, что отказался бы от всего этого ради возможности обосноваться в США.

Рой вскоре завершил наш разговор, объяснив, что в нынешнее трудное время целесообразней было бы сохранить достигнутые в Европе позиции, нежели гоняться за американскими миражами.

— Не забывайте, — сказал он. — У нас становится все меньше и меньше дел с Европой, которая полагает, что сможет жить самостоятельно. Но великие европейские идеи очень непрочны, если учесть, что в двух часах хода стоят танки русской армии. Зачем вкладывать гуда деньги? Скажите, зачем?