Новая женщина, или Кругосветка на колесах - Елизавета Ильина Страница 25

Дневник Мэри. Яффа. 20 октября 1894 г. Только выйдешь из глубокой тени, как тут же всем телом ощущаешь стрелы солнечных лучей, – они обрушиваются на голову и плечи, в какие-то секунды поражают руки, спину и ступни. Белый каменистый ландшафт вокруг сверкает и слепит, глаза непрестанно слезятся. Зонт – вот спасение! Спасибо предусмотрительному консулу в Гавре за то, что и у меня есть свой зонт, под ним хоть как-то передвигаюсь. О велосипеде пока можно забыть – крутить педали нет никаких сил. Один добрый иудей взялся почистить и смазать мою машину, причем совершенно бесплатно, всего лишь за разрешение проехаться по улице на глазах у соседей.

Пришло печальное известие: скончался русский царь Александр. Говорят, еще совсем не старый. Сейчас вечер, дышать гораздо легче после захода солнца. Завтра на рассвете с паломниками в Иерусалим. Многие плачут о царе, другие напоминают им: дни наши сочтены не нами, на все воля Бога. Да & да. Да?

«Новая Женщина» Мэри Берри из Палестины. Экспедиция княгини Пашкофф стартовала из Яффы. После первого длинного перехода мы достигли Дамаска. Всего было вдоволь, кроме воды. На этой обожженной солнцем земле ничто не радует так, как чистая прохладная вода. В зеленом дворе гостиницы по периметру устроены фонтанчики с питьевой водой. Комнаты богато убраны мягкими коврами, слуги (только мужского пола) вышколены, говорят по-английски. Все работники –мужчины. Местные женщины – редкость даже на улице, а те что встречаются, скрыты под черными покрывалами и производят самое гнетущее впечатление, будто находишься в городе вечной скорби. Отчасти так оно и есть, только скорбит здесь христианское население, а не мусульмане.

В сопровождении русского консула мы посетили мавзолей в память о тридцати тысячах христиан, убитых без разбору турками в 1860-1861 годы. В Дамаске погромы продолжались несколько дней подряд. Всего тридцать лет назад был уничтожен целый христианский квартал. Бесчинства на территории Османской Империи не прекращаются. «Стычки с христианами поощряются сверху, поэтому антихристианская политика будет продолжаться до окончательного решения армянского вопроса» – так объяснил мне ситуацию русский консул. Он присоединился к экспедиции с вооруженной охраной из преданных ему людей. В этих краях всегда неспокойно, пиратские набеги случаются даже на суше. Караван пополнился еще двумя верблюдами: один тащил на своем горбу фотографическое оборудование, другой – фотографа из Русского географического общества. Всего я насчитала тридцать пять верблюдов. Один из них достался мне и укачал посильнее океанских волн, так что, спешившись на привале, я едва устояла на ногах. Спасибо погонщику, который не дал мне рухнуть на землю (т.е. на камни) и предложил пересесть на мула. Княгиня и консул предвигаются на лошадях, а «корабли пустыни» везут тяжелый багаж: палатки, кухню, газовые фонари, археологическое оборудование, провизию, наши личные вещи и необходимый скарб. «Корабли» плывут среди песков и камней, мечтая о воде. В пустыне верховная ценность – влага. Жители пустыни с почтением относятся даже к моче людей и животных; капля влаги – событие.

Тут нет привычных нам поселений. Кое-где в редких оазисах стоят шатры кочевников. Консул говорит, что в этом краю видишь, как сбылось библейское пророчество: «Опустошу землю твою, и враги твои, живущие на ней, изумятся. И рассею народ твой среди язычников, и обращу меч на тебя, и земля твоя будет пустыней, и города твои опустеют».

И снова проблемы с водой. Консул, сверяясь со своей картой, отправляет бедуинов к ближайшим колодцам, но не всегда они возвращаются с доброй вестью. Некоторые колодцы пересохли, в других вода скверного качества. Пить ее можно только после кипячения, заварив чаю или кофе. Во время привалов княгиня и консул предпочитают утолять жажду вином. Палатка княгини самая роскошная, с кабинетом, спальней и туалетом – шикарный шатер. Я делю палатку с ее секретаршей Изабель, энергичной француженкой, которая в конце каждого дня печатает на машинке отчет под диктовку шефини. Жаль, что у меня с собой лишь самопишущее перо, а не пишущая машинка – величайшее изобретение современности (по столь же величайшей цене, доступное пока немногим).

Встав лагерем недалеко от Пальмиры, все были счастливы оказаться в настоящем оазисе. Воды на этот раз было достаточно, и слуги не только напоили животных, но устроили для нас ванну в большой бочке. На закате бедуины разжигают костры для отпугивания хищников и ядовитых змей. Погонщики собираются вокруг самого большого костра, едят лепешки, запивая приторно-сладким чаем, а подкрепившись, бьют в бубны и поют не менее сладкими голосами, громко отбивая такт ладонями. Верблюды находятся рядом. Их кормят финиками на ветках. Они жуют финики не торопясь, вместе с ветками и косточками. Однообразие не угнетает погонщиков. Они в восторге от своих монотонных ритмов и повторяющихся мелодий; они утверждают, что верблюды хмелеют и становятся под утро энергичнее; они радуются, что верблюды идут веселее и охотнее несут груз, наслушавшись песен погонщиков. Караван наполнен этим пьянящим ритмом, но мы, чужаки в пустыне, не чувствуем его игристого вина. Для нас это всего лишь медленный марш, от которого клонит в сон.

Но не всё так сонно – случилась и буря в пустыне. Всем было велено сесть на землю тесным кругом, замотав всю голову покрывалом. Караваном руководит местный араб. Мне объяснили, что он суфий, образованный исламский мистик, и стремится к слиянию с Богом. Во время бури он молился вместе с ближайшими единоверцами, неоднократно перечисляя нараспев девяносто девять имен Бога, кроме сотого, тайного, которое произносить не полагается, и читал наизусть из Корана. Классический арабский язык довольно благозвучен, в отличие от резких гортанных звуков, которыми перебрасываются между собой неграмотные погонщики.

В самой Пальмире, встав лагерем, устроили настоящий пир с омарами, маринованной спаржей, паштетами, греческими винами и сушеными фруктами.

Главный научный интерес княгини – время правления царицы Зенобии. В конце III века от Р.Х. власть этой женщины, вдовы погибшего царя, простиралась до Африки. Ее непримиримый враг римский император Аврелий ценил редкие неженские качества: уравновешенность во время переговоров, волю в исполнении данного слова, твердость в делах военных и умение прощать.

– Вот она, бренность нашей жизни, – говорила княгиня, печально глядя на останки былого величия. – Руины дают нам прекрасный урок философии. Трудно поверить, что население этой жемчужины древней цивилизации состоит теперь из нищих погонщиков верблюдов. Однако же это факт, который мы вынуждены констатировать. Таков закон: всё, что однажды появилось, исчезнет в свой срок. Вспоминается побывавший здесь Ксеркс. Оглядывая свое миллионное войско, могущественный царь возликовал, а потом заплакал: сердце сжалось при мысли, как коротка человеческая жизнь, ведь не пройдет и пятидесяти лет и из этого великого множества людей никого не оснается в живых. Предметы материального мира живут дольше людей, живые быстрее превращаются в прах. Как сказал Шекспир: державный Цезарь, обращенный в тлен, пошел, быть может, на обмазку стен. То что мы видим сейчас, лет через сто может быть стерто с лица земли потомками бедуинов, поэтому наша задача – как можно подробнее описать всё, что нас окружает. За работу, господа!