Женский приговор - Мария Воронова Страница 24

Вот странность, одни родители, одна семья, одно воспитание, но Яша ходил на спектакли с удовольствием, а Анька воспринимала их как повинность. Бесполезно было объяснять, что другие дети могут только мечтать попасть на «Щелкунчика» или «Спящую красавицу», что Ане повезло увидеть настоящее искусство… Волшебство Кировского театра не трогало ее, девочка сидела со скучающим видом, а когда дома спрашивали, что понравилось больше всего, отвечала: «Когда музыканты настраивались».

Зато теперь слушает какое-то говно, за уши не оттащишь! Действительно, музыканты в театре лучше настраивались.

Надежда Георгиевна нахмурилась. Неужели она упустила дочь еще до школы? Нет, нет, Аня была нормальной девочкой, пока не подружилась с Михаилом Шевелевым, то есть с Мийкой!

У Нины Михайловны была близкая подруга Ариадна Ивановна, удивительно элегантная дама. Встретив ее в прошлом году у тетки мужа, Надежда Георгиевна впервые в жизни сообразила, что после шестидесяти лет совсем не обязательно превращаться в старую развалину.

Ариадна Ивановна работала аккомпаниатором у Нины Михайловны, но дружба этих женщин зародилась гораздо раньше, в годы войны. Отец Нины служил ведущим инженером на подмосковном авиационном заводе, и когда было принято решение об эвакуации в Куйбышев, Нина привезла отцу десятилетнего сына Ариадны, чтобы тот взял его с собой. Это решение спасло мальчику жизнь – в блокадном Ленинграде болезненный ребенок не выжил бы.

Нина и Ариадна прошли всю войну во фронтовой концертной бригаде, обе получили похоронки на любимых мужей и потом всю жизнь старались держаться вместе. Выходило это у них как-то очень тонко и элегантно: обобществляя многие вещи, они умели не заступать границы, где начиналось личное.

Иногда Нина Михайловна брала Яшу с Аней на дачу к Ариадне, провести выходные на свежем воздухе. Как-то Надежда Георгиевна сказала, что выросла в деревне и все умеет, поэтому хотела бы тоже поехать. Пока дамы и дети отдыхают, она сделает всю черную работу по даче. Нина Михайловна поморщилась: «Дорогая, это не совсем удобно. Мы с детьми – гости, а гости не приглашают своих гостей». Сначала Надежда Георгиевна обиделась, а потом поняла, что не права.

Сын Ариадны Ивановны, Паша, а вернее сказать, Павел Дмитриевич Шевелев, как раз и вырос в такого родственника, на которого уповает вся семья. Начав карьеру по комсомольской линии, он стремительно рос, потом перешел в московский партийный аппарат, а одиннадцать лет назад вернулся в родной город вторым секретарем обкома КПСС, и Нина Михайловна по секрету (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить) предрекала ему хорошие шансы вскоре стать первым секретарем.

Надежда Георгиевна чаще видела его в газетах и по телевизору, чем воочию. Первый раз они встретились на похоронах отца мужа. Тогда она была еще новобрачная, с только-только завязавшимся под сердцем Яшей, и Павел Дмитриевич был совсем молодой мужчина – высокий, широкоплечий, красивый той особой тяжеловесной мужской красотой, которая скорее обескураживает, чем привлекает женщин. От него веяло спокойствием и уверенностью, что показалось Наде немного неуместным на похоронах. Шевелев подошел к семье, обнял вдову и произнес казенные слова казенным голосом, но, странное дело, всем стало чуть полегче. Он извинился, что без жены (Зоиньке не с кем оставить Димку), побыл немного на поминках и уехал. Потом Надежда Георгиевна видела его на юбилее Нины Михайловны и снова на похоронах. Сначала Зои Федоровны, потом Мийки. Теперь уже ей пришлось искать слова, от которых Павлу Дмитриевичу могло бы стать полегче.

Надежда Георгиевна никогда не набивалась Шевелеву в друзья и не хотела ни о чем его просить, но тем не менее оказалась у него в долгу. Когда-то Павел Дмитриевич устроил, чтобы мужа после окончания академии оставили на кафедре, а не отправили служить в «страну летающих собак» или еще куда подальше. С этой инициативой выступила свекровь, которая после смерти мужа чувствовала себя совсем беспомощной, целыми днями держала сына за руку и причитала: «Я тебя никуда от себя не отпущу», а остальное время капала на мозги Нине Михайловне, чтобы та все устроила через влиятельного сына подруги.

Шевелев тогда еще был молодым функционером, не имел такого веса, как сейчас, но он любил свою маму и как-то сумел устроить совершенно фантастическую вещь – чтобы лейтенанта Красина сразу после академии оставили в адъюнктуре на кафедре гигиены.

В общем-то, Надежда Георгиевна не знала, радоваться или огорчаться. Она, новоиспеченная жена офицера, настроилась ехать за мужем в какую угодно тмутаракань и быть там верной боевой подругой, ну и заодно сеять разумное в головы местным детям. Наде хотелось приключений. Трудности не пугали: слава богу, она выросла в деревне, в суровом климате, и знает, с чем придется столкнуться и как с этим справляться. Может быть, первое время у них не будет даже своей комнаты, просто угол в какой-нибудь избе. Но они молодые, сильные, со всем справятся! Воображение Нади рисовало разные картинки: занесенные снегом бревенчатые дома, мерцающий огонек в маленьком окошке, вечерний лай собак, тоскливый вой ветра в трубе.

Вот она делает уроки с местными ребятишками, вот помогает новеньким обжиться… Слава богу, она прекрасно знает, как стирать зимой и как готовить в русской печке.

Что ж, преодолевать трудности не пришлось, зато муж написал докторскую, и через два месяца у него защита. Если все пройдет удачно, то получит ученую степень доктора наук, потом профессора и заменит старого начальника кафедры, который уже на ладан дышит.

Второй раз Шевелев помог незадолго до смерти Миши, но это было не просто благодеяние. А потом и Надежда Георгиевна пригодилась всемогущему партийному бонзе…

У Нины Михайловны не было своих детей, поэтому она воспринимала Яшу с Аней как родных внуков и с удовольствием ими занималась в свободное время. Ариадна Ивановна была дама самостоятельная, жила отдельно от сына и не сильно вникала в его жизнь, но внуков привечала, и те тоже любили свою веселую шебутную бабку и готовы были навещать ее хоть каждый день. Поэтому вышла такая изящная синусоида: старшее поколение – не разлей вода, среднее едва знакомо, а младшее – опять приятели, хотя настоящей дружбы не сложилось. Дима был уже взрослый юноша, Яша влился в дачную компанию ребятишек и гонял с ними целыми днями, а Мийка почему-то избегал обычных мальчишеских развлечений. Он был тихий парнишка и на все предложения растормошить его отвечал, что занимается музыкой и не может рисковать переломом руки.

Зато он с удовольствием возился с маленькой Анькой.

Надежда Георгиевна то ли с досадой, то ли с раскаянием подумала, что грамотность дочери в четыре года – заслуга больше Мийки, чем родной матери. Он терпеливо сидел с ней, показывал буквы в азбуке, и результат не заставил себя ждать. Бабушки умилялись, глядя на эту идиллическую картинку, и причитали, что Мийке надо было родиться девочкой, а когда Аня подросла, с таким же умилением стали называть паренька ее поклонником и кавалером, так что с первого класса девочка не сомневалась, с кем свяжет свою судьбу.

Надежда Георгиевна смеялась, а в глубине души нет-нет да и вскидывалось архаичное стремление мамаши устроить дочери выгодный брак. А вдруг? Конечно, жизнь учит, что друзья детства редко становятся счастливыми мужем и женой, но бывают исключения.