Скажи нам правду - Дана Рейнхардт Страница 24

Я посмотрел на бульвар Пико, на полосу его красных огней, и решил сказать правду:

— Может, и влюбился.

— Тебе нельзя с ней встречаться, — сказал Кристофер. — Ты это понимаешь? И не пытайся затащить ее в постель.

— Дело не в этом.

Как признаться ребятам, что за все два года с Пенни у нас не было секса? Конечно же я хотел. Но Пенни не была готова, и я это понимал. А теперь, быть может, она собирается заняться сексом с Эваном Локвудом… или уже занималась… а я даже не знаю, важно мне это или нет, поскольку все стало бессмысленным.

— Тогда в чем? — мягко спросил Мейсон.

— Просто она мне нравится, — вздохнул я.

— Мне тоже нравится Дафна. — Кристофер загасил недокуренную сигарету и вернул ее в пачку. — Я хочу помочь ей перестать беспричинно воровать, потому что однажды она окажется в тюрьме. Это правда. И это одно из многих отличий между нами. Если ты или я стащим из магазина какое-нибудь барахло, нас никто не посадит. А Дафна? К ней эти правила не применяются. Поэтому она должна прекратить. И если она для тебя важна, сосредоточься на этом, а не на том, чтобы найти замену своей подружке.

— Угу.

Внезапно я возненавидел «Второй шанс». Возненавидел себя, ходившего сюда каждую неделю. Надо было пройти мимо этих дверей.

— Слушай, Ривер, — сказал Мейсон, — если Дафна тебе нравится, действительно нравится, сделай ей одолжение, не показывай своих чувств. Это будет правильно. И на самом деле это единственный верный вариант.

Воскресным утром Леонард спросил, не хочу ли я сходить с ним на рынок. Мне же хотелось только одного — остаться в своей комнате и делать то, чего, по словам Пенни, я никогда не делал: размышлять.

Мы купили маленькую морковь, длинный редис, яйца, снесенные сегодня утром (по крайней мере, так утверждала девушка-продавец во фланелевой рубашке), клубнику, свежий песто с рукколой и булочку с корицей для Натали. Все это стало для Леонарда поводом обсудить с глазу на глаз самую нелюбимую мной тему — мое будущее.

— Что ж, осталось несколько недель, — произнес Леонард, рассматривая лимон, ничем не отличавшийся от всех остальных.

— Несколько недель до чего? — удивился я.

Отчим изучающе посмотрел на меня, пытаясь определить, разгадал ли я его намек.

— До писем о приеме в колледж, — улыбнулся он.

— Или об отказе в приеме.

— Ривер, — вздохнул Леонард. Было только одиннадцать утра, а я его уже рассердил. — Ты должен этого хотеть. Это слишком важно, слишком непросто и очень дорого, чтобы можно было совершить ошибку.

— О чем ты беспокоишься? Тебе это все равно ничего не стоит.

Проклятие. Зачем я это сказал?

Я тут же попытался оправдаться:

— Извини. Я не имел в виду ничего такого. Я правда очень благодарен…

— Замолчи, Ривер. Пожалуйста. — Леонард повернулся спиной к витрине с фруктами и посмотрел на меня: — Я знаю, что ты не имел в виду ничего такого, и знаю, как это странно, когда твой биологический отец платит за колледж. Если бы я мог сказать ему, чтобы он забрал свои деньги и сунул их себе в задницу, поверь, я бы так и сделал, но я не могу, как не могу позволить гордости, твоей или моей, помешать использовать эту удивительную возможность. И никогда не благодари меня за то, что я веду себя с тобой как отец, потому что это одна из величайших привилегий в моей жизни.

У Леонарда были самые добрые глаза из всех людей, кого я знал, и с течением лет, по мере появления в их уголках новых морщин, они становились все добрее.

— Я боюсь тех писем, — сказал я. — У меня и так слишком много отказов, новых я не вынесу.

— Рив! — Леонард положил руку мне на плечо и крепко сжал. — Ты отличный парень. Ты очень много трудился. У тебя есть варианты, и ты выберешь место, которое тебе подойдет. Ты поступишь в колледж, продолжишь хорошо учиться, а через четыре года, если не сможешь найти работу, как все остальные выпускники в Америке, вернешься в свою комнату.

Я засмеялся:

— Жду не дождусь.

Мы с Пенни подали два заявления в одни и те же колледжи, и я никогда всерьез не рассматривал другие, зная, что мы будем учиться вместе, хотя, когда я упоминал об этом, она смотрела на меня так, словно я предлагал сбежать и присоединиться к цирку.

Пенни не видела меня в своем будущем, а я никогда этого не замечал, поскольку был глупцом. Теперь эти колледжи опустились в самый конец моего списка. Хватит бегать собачкой за Пенни Броквэй.

Леонард достал кошелек, чтобы заплатить продавцу за пакет апельсинов, и, когда тот протянул сдачу, я заметил на его руке татуировку в виде дерева с корнями, исчезнувшими под рукавом белой футболки.

Я вытащил телефон:

— Простите… вы не против, если я сфотографирую вашу татуировку?

Продавец вытянул руку и терпеливо держал ее, пока я делал снимки через разные фильтры.

Леонард озадаченно наблюдал за мной.

— Это просто хобби, — сказал я на обратном пути. — Не волнуйся.

Лучшие снимки, снятые через синеватый ретрофильтр, я переслал Дафне.