Запоздалая оттепель - Эльмира Нетесова Страница 24

Лишь Егор с Зиной громко переговаривались, не обращая внимания ни на кого.

— Ты проследи, чтоб соседи жратву не потянули со стола. Не оставляй одних. А то придется потом все заново покупать, — предупредил Егор.

— Я подругу там посадила дежурить. Она присмотрит, не даст украсть.

«Ну и дела! Матери не стало, а они об жратве тревожатся», — поморщился Кузьма невольно.

— Андрюха! Ты купил венок для могилы от себя и Нинки? — спросил Егор.

— Я же дал тебе деньги на венок!

— Так это на общий! А от каждого?

— Нет! Не смогу! Не получится…

— И тут зажал? — усмехнулся Егор.

— Кончай базар! Вы тут для чего? — подал голос Кузьма.

— Понимаем зачем! А вот ты не врубился! Иль тоже денег нет? Все расходы на меня взвалили! А я вам что — Центробанк? — не мог сдержаться Егор.

Кузьма полез в карман. Достал деньги. И, передавая Егору, потребовал:

— Чтоб завтра в доме ни одного квартиранта не было! Иначе не только их, тебя следом выкину! Понял?

— Помолчите! Мать в гробу! — напомнила Ольга. Но поздно. Егор, опомнившись, пришел в ярость:

— Меня вышвырнуть не обломится! Я тут прописан! А ты — нет! Я мать и лечил, и кормил. Ты — иждивенствовал! Кого вышвыривать надо? Ты даже похороны не делал. Лишь на венок у тебя взял. А и кому он нужен? — бросил деньги Кузьме на колени.

— Засранец! А ну выдь отсель! Я покажу тебе, кто тут хозяин! — встал и пошел на сына буром. Глаза кровью налились.

— С ума сошли! Дождитесь, когда чужие из дома уйдут, а мать будет на кладбище. Постыдитесь! — попытался вмешаться Андрей. Но Кузьма уже ухватил за грудки Егора. Тряхнул. Вдавил в стену:

— Пащенок! Гнида сушеная! Ты со мной пасть отворил?! Зубы вышибу! — дал оплеуху. И отвернулся.

— Свинья немытая! — услышал вслед.

Кузьма резко повернулся к сыну:

— После поминок чтоб духу твоего тут не было!

— Это мы посмотрим, — усмехнулся в ответ Егор.

— Остановитесь! Внизу каждое ваше слово слышно! — вошла Зинаида и добавила: — Всю ночь не спал. Иди отдохни. Ведь устал. Мы сами побудем. Тебе нельзя раздражаться! — вывела мужа.

Оставшись с Андреем и Ольгой, Кузьма вздохнул свободнее.

— Расскажите, как вам можется? — попросил детей тихо, словно боясь разбудить покойную.

— У нас все нормально. Со свекром и свекровью лажу. Максим успокоился. Заботливым стал. Мы из-за матери спорили. Что делать? Недолюбливал ее муж. Не признавал. Когда к ним ушла, все само собой определилось. Максим велел с работы уйти, дочкой заняться. Оно и правильней. Зарплата моя — двести рублей, а за садик — почти миллион. Какой смысл в такой работе? Взяла троих ребят, к школе готовлю. За месяц кругло получаю, не выходя из дома. Так это начало! — успокоила дочь.

— А нам с Ниной недавно повезло. В фирму устроились по специальностям. Уже два месяца не халтурим. И пока заработок держится. Квартиру обещают дать. Двухкомнатную, свою. Скорее бы! Нинка моя только этим и живет. Сколько раз обещали, а все мимо. Теперь уж не должно сорваться.

— А я в стардоме! — выпалил Кузьма.

— Зачем? Давай к нам!

— Почему? Ко мне! — округлились глаза Ольги.

— Я там столярничаю и живу! — успокоил Кузьма детей.

— Пап! Ты что, всерьез сказал или попугал Егора? — спросил Андрей.

— Хотел «на пугу» взять. Но теперь без шуток взяться надо! Оборзел щенок! Либо зубы вышибу, либо под задницу пинком! Дарма не спущу хаму!

— Куда ж ему деваться? — ахнула Ольга.

— Нехай в больнице своей прикипит. Жил же я в свинарнике! И ничего, не околел! Пущай и он почует, что такое в чужом углу жить. Авось поумнеет…

— Да он-то ладно! Женьку жаль. Мальчишка умный. Ради него не трожь Егорку! — попросил Андрей.

— Дети мои дети! Другие на вашем месте ухватились бы за это! Ведь не он, а вы по чужим углам живете. Его семья не бедствовала. Не знала голоду, как вам довелось. И за него просите! Вот он за вас никогда не вступится…

— Отец! Куда ему? Он самый несчастный из нас. Ведь сколько лет жил под каблуком матери! Мы такого не вынесли, ушли. А он выстрадал этот дом всей шкурой. Даже ты не захотел вернуться сюда. Сам устроился. Не пропал. Хоть и один. Егор на это не решился. И сам себя наказал. Сколько лет из жизни вычеркнул? Сколько выстрадал всего? Ему за терпение и мужество приплатить надо! — усмехнулся Андрей.

— Да и с матерью он до самого конца пробыл. Не трожь его, — попросила Ольга.

Кузьма, слушавший детей, внезапно отскочил от гроба. Руки Настасьи, сложенные на груди, упали по бокам. Одна протянулась к Кузьме, словно просила примирения…

— Да будет тебе! Бог с тобой! Нехай живет, — зашевелились волосы на голове Кузьмы, прижавшегося к стене. Колени его дрожали.

На следующий день, уже после похорон, когда все чужие покинули дом, семья собралась за столом.

Егор сидел хмурый, не без опаски поглядывал на отца, понимая, что тот уже успел переговорить с сестрой и братом. Но о чем? Это не давало ему покоя. И только Женьку ничто не тревожило. Он уселся рядом с дедом и спросил:

— Дедуль, а ты теперь к нам приедешь жить из богадельни?

— Ты как хочешь?

— Спрашиваешь? Конечно, чтоб с нами жил! Со мной в комнате! Во будет здорово! — заранее восторгался пацан.

— Отец твой не хочет.

— Это правда? — спросил мальчишка, глянув в упор в лицо.

Егор заерзал на стуле:

— Не я, он обещал выкинуть нас…

— Не вас! Тебя, паршивца! Ну да порешили уж. Живи…

Не трону. Защитили тебя! Не то б… Сдержал бы слово!

— У меня завещание от матери есть. При жизни написано. Заверено нотариусом. Мой дом…

— Вот оно что! Лишь потому ты за ней смотрел. Иначе тоже выставил бы! — сорвалось у Кузьмы. — Но мать не единая хозяйка дома. Еще и мое согласие нужно! — напомнил о себе.

— Ты еще в прошлом году выписан! — проболтался опрометчиво Егор.

— Что?! Я тебя так пропишу, всякому углу закажешь, кто тут хозяин! — вскинулся мужик. Но Андрей и Ольга вовремя встали на пути, не дали схватиться и на кулаках доказать право хозяина.

— Дедуль! А ты возьмешь меня к себе в стардом? Я буду у тебя учиться. Помогать стану. Не хочу здесь жить. Там старики как дети. А здесь без старых как на кладбище. Никто никому не нужен. Я, когда вырасту, папку тоже отправлю в богадельню, чтоб душой потеплел. Как он тебя с бабкой — выкинул.

— Ну и змееныш! — процедил Егор.

— И не змееныш вовсе! Я просил у тебя сестру! Ты не хочешь. Я просил собаку — не разрешил. Дружить ни с кем не даешь. Даже с дедом! Сколько могу жить сиротой? Вам все не до меня! Я мешаю, маленький. А может, не вы, а я устал от вас! И тоже хочу уйти скорее. От денег, квартирантов и ссор! Уж лучше на улице, но самому, — собрался выскочить из-за стола.