Полужизнь - Видиадхар Сураджпрасад Найпол Страница 24

Рассказ, вышедший из-под пера Вилли, поразил его самого. Он позволил ему по-новому взглянуть на его семью и его жизнь, и за следующие несколько дней Вилли нашел материал для многих других рассказов нового типа. Эти рассказы словно ждали его; он удивлялся тому, что не замечал их прежде; и он быстро писал в течение трех-четырех недель. Потом писание навело его на трудную территорию; он не смел взглянуть в глаза проблемам, которые начали перед ним вставать, и прекратил работу.

На этом все кончилось. Больше он ничего не мог сочинить. Источник вдохновения, связанный с фильмами, иссяк еще раньше. Пока он действовал, писать было так легко, что Вилли порой волновался, а не делают ли другие то же самое — не извлекают ли они темы для рассказов и драматические ситуации из "Высокой Сьерры", "Белого накала" и "Детства Максима Горького". Теперь, когда ничего больше не происходило, он не мог понять, как ему удалось написать то, что он написал. Всего у него получилось двадцать шесть рассказов. Вместе они заняли примерно сто восемьдесят страниц, и он был разочарован тем, что столько идей, столько труда и столько переживаний дали в конце концов такой небольшой объем.

Но Роджер счел, что для книги этого достаточно и что написанные Вилли рассказы представляют собой законченный цикл. Он сказал:

— Поздние рассказы больше обращены внутрь, но мне это нравится. Мне нравится, как книга растет и расширяется. В ней больше тайны и больше чувства, чем ты полагаешь, Вилли. Она очень хороша. Но, пожалуйста, не думай, что это означает славу.

Роджер начал посылать книгу знакомым издателям. Каждые две-три недели она возвращалась назад.

— Этого я и боялся, — сказал Роджер. — Рассказы всегда трудно продать, к тому же Индия — тема непопулярная. Об Индии станут читать только те, кто жил там или работал, а им неинтересна та Индия, о которой ты пишешь. Мужчины хотят Джона Мастерса — "Станцию Бховани" или "Охоту на тигров", а женщинам нравится "Черный нарцисс" Румера Годдена. Я не хотел посылать твою книгу Ричарду, но, похоже, больше никого не остается.

— А почему ты не хотел посылать ее Ричарду? — спросил Вилли.

— Он мошенник. Ничего не может с собой поделать. Он найдет какой-нибудь способ тебя надуть. Таково его отношение к миру. И всегда таким было. Он обманывает почти что ради удовольствия. И потом, если он выпустит книгу, то анонсирует ее в своем доктринерском стиле, чтобы подчеркнуть какую-нибудь марксистскую идею. Его репутации марксиста это пойдет на пользу, а книге нет. Но чего не сделаешь, если нужда заставит.

Так книга отправилась к Ричарду. И он принял ее. В колледж на имя Вилли пришло письмо на фирменном бланке: его просили выбрать время для встречи.

Издательство находилось на одной из площадей в Блумсбери, в типичном, на взгляд Вилли, лондонском доме из черного кирпича с плоским фасадом. Но когда он поднялся по ступеням к парадной двери, дом, сначала казавшийся маленьким, как будто стал больше. У двери Вилли увидел, что на самом деле это солидное, красивое здание, а когда он вошел внутрь, обнаружилось, что за черным фасадом скрываются высокие, просторные и хорошо освещенные комнаты.

Девушка, сидящая в приемной за коммутатором, была в панике. Из динамика на ее столе доносились раскаты сердитого мужского голоса. Вилли узнал голос Ричарда. Издатель говорил грубости без малейшего усилия, и девушка с тонкими руками трепетала от ужаса. Она словно была дома, а не в общественном месте, а голос, возможно, напоминал ей ругань свирепого или даже склонного к рукоприкладству отца. Вилли вспомнил свою сестру Сароджини. Девушка не сразу заметила Вилли, и ей потребовалось некоторое время, чтобы собраться с силами и заговорить с ним.

Кабинет Ричарда был за первой же дверью на нижнем этаже. Это была большая комната с высоким потолком; одну из стен целиком занимали книжные полки. Ричард подвел Вилли к высоким окнам и сказал:

— Сто пятьдесят лет назад эти дома принадлежали богатым лондонским купцам. В одном из домов на этой площади вполне мог бы жить Осборн из "Ярмарки тщеславия". Комната, где мы находимся, могла быть его гостиной. Даже теперь можно выглянуть наружу и представить себе экипажи, ливрейных лакеев и прочее. Но что сейчас кажется очень странным — и о чем большинство забывает, — так это то, что знаменитый теккереевский купец, сидя в комнате вроде этой, хотел женить своего сына на негритянке, богатой наследнице с Сент-Китса в Вест-Индии. Я работаю здесь много лет, но и у меня это вылетело из головы. А ваш друг Маркус мне напомнил. Тот, что мечтает открыть счет в «Куттс». Когда он сказал мне про наследницу у Теккерея, это прозвучало как шутка, но я проверил. Должно быть, ее предки сколотили свое состояние на рабах и сахаре. Тогда в Вест-Индии было полно плантаций, на которых трудились негры. Вообразите себе. В то время — богатая чернокожая наследница в Лондоне. И претендентов на ее руку хватало. Она, должно быть, сделала отличную партию, хотя Теккерей нам об этом не сообщает. А поскольку негритянские гены рецессивны, через пару поколений ее потомки наверняка превратились в рядовых английских аристократов. Надо же — негр-репатриант из Западной Африки помогает нам правильно прочесть одного из наших викторианских классиков.

Они отошли от окна и сели по разные стороны большого стола. Когда Ричард опустился в кресло, он показался Вилли еще более широким, массивным и грубым, чем при их первой встрече. Он сказал:

— Когда-нибудь вы, пожалуй, поможете нам по-другому прочесть "Грозовой перевал". Хитклиффа ребенком нашли близ ливерпульских доков, и он был наполовину индиец. Да вы и сами знаете. — Он взял со стола несколько листков с машинописным текстом. — Вот договор на вашу книгу.

Вилли вынул ручку.

— А читать его вы не собираетесь? — спросил Ричард. Вилли смутился. Он хотел посмотреть договор, но не осмелился сказать об этом Ричарду. Читать договор в его присутствии значило бы поставить под сомнение честность Ричарда, а это было бы невежливо. Ричард сказал:

— Вообще-то это наш стандартный договор. Семь с половиной процентов с продаж в Англии, три с половиной — с продаж за рубежом. Мы будем вашими представителями. Конечно, если вы этого хотите. Если нам удастся продать вашу книгу в Америке, вы получите шестьдесят пять процентов. За перевод шестьдесят, за экранизацию — пятьдесят, за вариант в мягкой обложке — сорок. Сейчас вам может показаться, что эти дополнительные права ни к чему. Но их нельзя упускать из виду. Мы сделаем за вас всю тяжелую работу. У нас есть для этого все необходимое. А вы будете сидеть спокойно и получать то, что вам причитается. Договор был напечатан в двух экземплярах. Когда Вилли подписывал второй, Ричард вынул из ящика стола конверт и положил его перед ним.

— Это аванс, — сказал он. — Пятьдесят фунтов новыми пятифунтовыми бумажками. Вы когда-нибудь получали больше за один раз?

Вилли ответил, что нет. Самой крупной суммой, полученной им на радио, были тринадцать гиней — за пятнадцатиминутный сценарий по "Оливеру Твисту" для образовательной программы Би-би-си.

Когда он вернулся в приемную, девушка за коммутатором уже немного успокоилась. Но по ее лицу было видно, какая у нее несчастная жизнь — между мучениями дома и мучениями на работе. Вилли снова подумал о своей оставшейся в Индии сестре Сароджини; теперь в этой мысли было еще больше беспомощности и отчаяния, чем в первый раз.