Прекрасная Отеро - Кармен Посадас Страница 24

Контракт Каролины с нью-йоркским «Эден мюзе» заканчивался 1 февраля 1891 года, но Джургенс продлил его на два месяца, чтобы быть рядом с ней хотя бы в перерывах между представлениями. Как уже было сказано, они заключили устный договор, обязывающий его заниматься организацией выступлений Каролины в Европе. Однако долги заставляли его задержаться еще на месяц в Нью-Йорке, и он решил устроить Белле пышные проводы в «Эден мюзе». Все билеты в театр были распроданы, а в программу включили выступления приглашенных артистов, служивших всего лишь фоном для Отеро. Вот несколько сообщений, посвященных этому событию.

«Отеро осыпали цветами, – писала газета «Телеграф», – многие прослезились, когда очаровательная испанка, называемая некоторыми графиней, стала благодарить, посылая воздушные поцелуи публике и крича по-испански «adios, amigos». Мы ответили: «Прощайте, сеньорита», а потом добавили: «До завтра!»

Через много лет Каролина вспоминала, как она провела последнюю неделю в Соединенных Штатах на борту яхты Вандербильта.

«Там не было никого, кроме нас двоих и экипажа. Хотя, по правде говоря, его численность достигала почти сотни человек, включая музыкантов оркестра. На прощание Вилли подарил мне чудесный кулон из бриллиантов и пообещал приехать в Париж навестить меня».

По возвращении Каролины в Европу Джургенс продолжал заниматься по телеграфу ее контрактами, пытаясь в то же время восполнить свои недостачи в кассе «Эден мюзе» до того, как ее заметят хозяева. Это не удалось. Разразился скандал. Но в то время Белла была уже далеко, она проводила лето близ Парижа, где хореограф – все тот же маэстро Беллини – готовил актрису к осенним выступлениям в Лондоне. Расходы Каролины, следует думать, оплачивались из кармана ее импресарио.

Через несколько месяцев после отъезда Каролины Джургенс, обвиненный в растрате, был вынужден покинуть США, он встретился с Каролиной в Лондоне и сопровождал ее во время гастролей. Она выступала в Париже, Брюсселе, Амстердаме и Берлине; но успех был довольно посредственный; и лишь после гастролей в Санкт-Петербурге в 1892 году ее имя приобрело мировую известность» Все это время Джургенс находился рядом, снося новые измены и наблюдая новые романы, столь же громкие, как и в Нью-Йорке. Однако некоторые события, произошедшие в этом 1892 году (о них я расскажу несколько позже), заставили его наконец оставить свою «малышку» и исчезнуть.

В течение нескольких лет, в то время как слава артистки все росла и росла, Каролина ничего не знала о человеке, приведшем ее к успеху. Но однажды на Рождество накануне 1896 года Джургенс появился в Париже и поселился в скромном отеле в бедной части города. Согласно некоторым версиям, все это время он жил кое-как и даже работал официантом в марсельских или парижских ресторанах; и, если его узнавали, отрицал, что он именно тот самый Джургенс. В то Рождество неизвестно что подтолкнуло его к дому Отеро – он позвонил в дверь. Белла рассказывает в мемуарах, что он попросил у нее пять тысяч франков, она же предложила ему в два раза больше и пообещала найти работу, но Джургенс отказался. По другим свидетельствам, основанным на признаниях Каролины непосредственно после этой встречи, Джургенс, выглядевший как бродяга, явился в ее дом за двадцать четыре часа до того, как она должна была отправиться на пароходе в Нью-Йорк (Белла заключила контракт с конкурентом «Эден мюзе» – мюзик-холлом «Костер и Билз»). «Моя служанка уже легла спать, поэтому я открыла дверь сама, – рассказывает Каролина, – и была ошеломлена, увидев несчастного Эрнеста. Но у меня был в гостях один господин, и поэтому я попросила Эрнеста вернуться попозже, заверив, что тогда обязательно его приму. Он ничего не ответил, повернулся и пошел прочь. Тогда мне пришло в голову, что, возможно, ему нужны деньги, и я попросила его подождать немного, пока схожу за сумочкой. Я отсутствовала недолго, но, когда вернулась, Эрнеста уже не было, и я его никогда больше не видела».

На следующий день дежурный администратор гостиницы, где поселился Джургенс, почувствовал запах газа из его комнаты и, войдя, нашел его мертвым. Из одежды у бывшего импресарио имелся только костюм, что был начнем, и ничего ценного – всего несколько сантимов в. кармане. Джургенс не оставил прощальной записки, но полиция сочла его самоубийцей и закрыла дело. Узнав эту печальную новость, Белла Отеро сказала в интервью журналисту газеты «Телеграф»: «Мне сообщили о бедном Эрнесте лишь через несколько дней после приезда в США. Очень грустное, ужасное известие, и мне жаль Эрнеста и его семью. Но не думаю, что я смогла бы как-то предотвратить это».