Искусство наследования секретов - Барбара О'Нил Страница 24

«Таких коробок много. Я попыталась найти, по вашей просьбе, самые ранние работы Каролины, но рисунки не датированы. Я судила по стилю и проработанности изображений. Те, что я отобрала и посылаю Вам, выдают еще не умудренную опытом руку молодого художника. Но они все равно очень ценные. Уточните, что вам нужно. С уважением, Мадлен».

Альбомы были разного размера и форм. Тот, что лежал сверху, был квадратным, десять на десять дюймов. Я отвернула коричневую картонную обложку и увидела маму в линиях птицы, нарисованной черным карандашом. С распростертыми крыльями, она словно готовилась слететь со страницы. Да, Мадлен была права. В этом рисунке не было той утонченности и своеобразия, что отличали поздние мамины работы. Но в нем все равно сквозила уверенность – и в формах крыльев, и в изогнутой линии клюва, и в наклоне головы.

Это, несомненно, была рука мамы. «Интересно, сколько ей было лет, когда она его нарисовала?» – подумала я, представив, как она сидит в лесу, прислонившись спиной к стволу дерева, и делает набросок. Мне захотелось перенестись в прошлое, поглядеть на нее… всего минуточку. Эх, если бы я могла путешествовать во времени!

Что бы мне сказала мама сейчас? Кому мне доверять, а кому не верить? Как мне поступить?

Несмотря на увлеченность рисованием, мама была очень практичной женщиной. И в эту минуту она, без сомненья, сказала бы мне: «Перестань оглядываться назад, займись лучше бумагами Хавера!» Хотя, скорее всего, их подготовила миссис Уэллс.

Я так и сделала. Будучи особой, не больно искушенной в банковском деле, я, тем не менее, сумела разобраться в цифрах, интересовавших меня в тот момент больше всего – в прибыли и доходах от ренты. И они оказались весьма солидными. Мне требовались советники. Много помощников и консультантов. И моей задачей было возглавить предприятие.

Это было пугающе. Но не невозможно.

С внезапно накатившей на меня самонадеянностью я открыла ноутбук и начала составлять списки. Вещей, которые мне нужно было понять. Вопросов, по которым следовало проконсультироваться. Своих преимуществ. И слабых мест.

Это было только начало.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Встреча с «Примадонной Реставрации» была назначена на час пополудни. Я решила воспользоваться случаем и прогуляться от церкви к поместью. Дорожка петляла по лесу, среди рослых деревьев с густыми, раскидистыми кронами. В воздухе витал запах листьев, земли и влажной прохлады. Крошечные цветы – по-моему, пролески – усеивали прогалины, на которое падало солнце. Птицы щебетали и перекликались на все лады. Такого многоголосого концерта пернатых мне еще слышать не доводилось. Голубые сойки резко взмывали ввысь, оповещая лесных обитателей о моем присутствии, голуби мило ворковали, а несколько незнакомых мне птах насвистывали свои песенки, потом на время замолкали и снова заходились свистом.

«Почему мама изображала этот лес на свой лад – с пронзительными, злобными глазами, выглядывавшими из-за каждого поворота?» – закрался голову вопрос. Ведь как я ни силилась, но никакой угрозы не ощущала.

Дорожка привела меня к двери кухни, что я – памятуя о том, что сельчане приходили в свое время в усадьбу – сочла вполне логичным. Я обошла кухню, и, не обнаружив Джокасты, обратила взор на сады. Погода установилась прекрасная – безветренная и теплая. На небе не было ни облачка, и вид, открывавшийся с вершины холма, заставил меня онеметь от восхищения. Поля уже переливались зеленой муравой. Хаотично рассеянные коттеджи с соломенными кровлями походили на затейливые грибы под желтыми шляпками. Я направилась по краю террасированной зоны садов к руинам аббатства, которое еще не видела. Едва я обогнула угол изгороди, аббатство сразу предстало моим глазам – серое и какое-то печальное. Большая его часть действительно лежала в руинах; устояли лишь задняя стена, да часть южной. Они мрачно чернели пустыми глазницами окон, витражные стекла которых пошли на отделку усадьбы. Обрушившуюся северную стену притеняла сосновая роща.

На ухоженной делянке трудилось несколько человек. «Должно быть, это и есть тот самый Аптекарский огород, который заложили монахи», – догадалась я. И, подойдя поближе, поприветствовала людей:

– Здравствуйте!

Полная женщина, благоразумно надевшая для полевых работ слаксы и большую, садовую шляпу, призванную защитить от солнца ее светлую кожу, резко выпрямилась. Но не сказала ни слова, а застыла с лопаткой в руке. Остальные вскинули глаза, однако работать не прекратили.

То, как женщина молчаливо, но придирчиво рассматривала мою персону, слегка деморализовало меня. Она явно знала, кто я такая. Вопреки словам Самира о том, что лекарственные растения выращивали ведьмы, Ребекка заверила меня, что это вотчина местных жителей. К тому времени, как я приблизилась к самшитовой границе, женщина так и не заговорила.

– Здравствуйте! – повторила я, уже более нетерпеливо. – Вы, должно быть, из клуба садоводов Сент-Айвз-Кросса, верно? А я – Оливия Шоу.

Мои слова повисли в воздухе. Не зная, что сказать дальше, я кинула через плечо взгляд на усадьбу:

– Похоже, я унаследовала этот дом.

– Да, да, – пробормотала женщина и, стряхнув с перчаток грязь, запрокинула назад голову – чтобы еще тщательнее изучить меня из-под полей своей шляпы. Очки, угнездившиеся на ее переносице, сверкнули: – Да, мы о вас слышали. Я – Гортензия Стоунбридж, председатель клуба садоводов.

– Ах, вот как! – Та самая, грозная Гортензия! У нее был такой серьезный, деловитый вид, какой напускают на себя многие англичанки в определенном возрасте. На ее лице почти не было морщин, но дряблость кожи на подбородке навела меня на мысль, что ей уже давно за семьдесят. – Рада нашему знакомству, миссис Стоунбридж. Я знаю, что ваш клуб уже долгое время ухаживает за этим садиком.

– Да, – моя новая знакомая сняла шляпу, обнажив густую шевелюру серебристых волос. Похоже, миссис Стоунбридж стеснялась своей седины. – А вот то, что я – сотрудник местного органа по охране окружающей среды, вам вряд ли известно. Учтите! Если вы задумаете производить какую-либо перестройку в усадьбе, вам потребуется разрешение. Вы должны понимать, что поместье Розмер – бесценная жемчужина нашего графства. И мы всеми силами его бережем.