Всюду третий лишний - Бен Хетч Страница 23

По пятницам у нас традиционно проходило всегда одно и то же мероприятие, которое с небольшими изменениями повторялось на протяжении всего нашего проживания в этом доме. Мы начинали в пабе «Большая медведица», затем шли в «Бифитер», где заказывали ужин из двух блюд за пять фунтов, а затем на такси отправлялись в город, чтобы выпить и поиграть в пул в «Белле», где обычно заканчивали тем, что обсуждали нелепый план Дэнни подмешать наркотики в чай в «Мидланд бенк» в среду утром, когда инкассаторы привозят выручку, и исчезнуть в Боливию, прихватив с собой 100 000 фунтов. После этого мы отправлялись в «Сан Хон» на Кингсбари-сквер отведать картофеля фри с соусом карри, посмеяться и подурачится над старинными китайскими драконами, выставленными в витринах магазина хрусталя, а затем отправиться в ночной клуб «Гейт» в подвальном этаже центра развлечений «Гоблин», где Дэнни обычно занимался тем, что опробывал придуманные им фразы, пресекающие попытки незнакомого человека завести разговор. Каждую неделю у него была заготовлена для этого новая фраза. Мы считали их забавными, но, возможно, они совсем и не были таковыми, а просто мы их тогда так воспринимали. В основе, как правило, лежало какое-либо провокационное и сбивающее с толку заявление Дэнни. Карлос и я обычно заговаривали с парой девушек, а Дэнни, бродивший неподалеку, вдруг изрекал какую-нибудь нелепицу вроде: «Эй, я – картофелина». Если девушки не обращали на него внимания, то считалось, что такие девушки наводят скуку. Если же они вступали в игру и спрашивали, к примеру: «А ты ровная картофелина или у тебя есть какие-либо выступающие части?» или «А ты часом еще и не король Эдуард?», такие девушки считались тем, что надо, и мы пытались уговорить их поехать к нам, где Карлос, выбрав самую симпатичную, сразу же начинал амурную атаку, стараясь приступить к любовным делам прежде, чем девушки обнаружат, что все вокруг усеяно мышиным пометом.

Многим людям, среди которых были и университетские соученики, и члены семьи, пребывание в моем обществе в то время не доставляло большого удовольствия, и, конечно же, оглядываясь назад, в прошлое, я признаю, безо всяких натяжек, что вел себя как полный идиот. Да и все мы были такими. Но идиотами мы были лишь тогда, когда собирались вместе, и это обстоятельство было крайне важным. Ведь недаром говорится, «человек способен превратить ад в рай, и рай в ад»? Некоторым образом именно так мы и поступали: мы превратили в рай место, в котором жили.

Как только мы вспоминали об этой теории, все вокруг казалось нам забавным. Все таило в себе возможности стать смешным и вызвать веселье. Война, голод, болезни – все. Суть тут лишь в том, как вы осмысливаете и воспринимаете эти явления и события; ничего плохого с вами не случится, если вы будете относиться ко всему со смехом и склонять других смеяться вместе с вами, а для этого необходимо не допускать появления на свете людей, лишенных чувства юмора.

И ведь мы верили этому. И так мы решали любую проблему. Дэнни даже занимался углубленным исследованием нашей теории. В эволюции человека можно выделить четыре четкие фазы от «хомо хабилис», первого после обезьяны человеческого существа, до современного, «хомо эректус», вертикально стоящего человека. Последний отличается от себе подобного по социальным различиям более четко, нежели по психологическим. Хомо хабилис пользовался огнем, хомо эректус пользуется инструментами, неандертальцы хоронили умерших в земле, хомо сапиенс занимались земледелием. Так почему эволюция должна остановиться? Она должна продолжать свое развитие и сейчас. Так какими же признаками должен быть отмечен человек после следующего гигантского эволюционного скачка? По-моему, здесь все ясно – добыть огонь, использовать инструменты, закапывать в землю мертвых, заниматься земледелием… сводить все к шутке. В этом как раз и состоит различие между современным человеком и его предками. Единственной спорной посылкой в нашем рассуждении может быть то, что, по нашим представлениям, ген, отвечающий за смех, беспрепятственно пройдет через все стадии естественного отбора, поскольку является атрибутом необычайно привлекательного человеческого качества. Править миром должны люди с хорошим чувством юмора. Чувство юмора – это наиболее ценное качество в современном обществе, это то, что люди ставят на первый план, когда рекламируют самих себя: «с хорошим чувством юмора» – эту фразу вы найдете в любом брачном объявлении. Никто не скажет: «мне 28 лет, я высокий и привлекательный брюнет, но абсолютно лишен способности подмечать смешную сторону жизни».

Причина, почему люди, обладающие чувством юмора, не достигли положенных вершин, заключается в том, что интеллект и юмор настолько близкие по своей сути качества, что подчас бывает затруднительно указать на различия между ними. Чем умнее человек, тем забавнее он старается показаться окружающим, но только до определенного предела, потому что за этим пределом они совсем уже не производят впечатления забавных. Перейдя эту грань, они превращаются в хладнокровных гениев, которые проводят целые дни, изобретая новые вещи или придумывая для потомков новые математические теоремы, доказав которые можно определить коэффициенты теплового расширения газов. Очень умные люди всегда не в себе, это своего рода инвалидность; ум, оказавшийся в тисках аутизма; ум, лишенный чего-то очень важного, что не позволяет воспринимать парадоксы и приспосабливаться к ним.

Вот об этом мы и думали. Гении не могут управлять миром, потому что: а) они имеют тенденцию умирать, не оставив потомства; б) они не обладают хорошим чувством юмора и с ними, по всей вероятности, не так-то просто поладить.

– Послушай, Ньютон, хочешь посмеяться над тем, что случилось со мной сегодня?

– Да нет, спасибо, я делаю повторные вычисления для того, чтобы проверить математическое описание процесса рефракции света через призму.

– Как хочешь, тоже мне умник.

Другой причиной, почему чувство юмора все еще не восторжествовало, является то, что люди, не обладающие чувством юмора, стремятся заместить его чувством собственной важности. Это чувство собственной важности находится в прямой зависимости от того, сколько они смеются. Если вы не в состоянии смеяться над несчастьем, то совладать с ним можно лишь одним способом – обвинить других людей в том, что с вами приключилось несчастье, – поэтому люди, лишенные чувства юмора, очень часто прибегают к такому приему. Кроме того, людям, лишенным чувства юмора, трудно нравиться другим. Какой смысл кому-то поддерживать отношения с тем, кто не может заставить его смеяться? Для того, чтобы как-то разрешить эту проблему, они, люди, лишенные чувства юмора, становятся надоедливо угодливыми и стараются всеми силами убедить вас в том, что чувство юмора у них есть, для чего без устали повторяют шутки из какого-либо избитого телешоу, или они стремятся добраться до власти, а тут уж все вокруг должны выказывать им притворную любовь. Это, в свою очередь, придает им амбициозности, и они стремятся к тому, чтобы показать свою исключительность в каком-то очень хорошем деле; это можно наблюдать и в искусстве, где они могут безжалостно подавлять любые проявления юмора, но при этом – настаивать на том, чтобы крутить по телевизору лишь комедийные программы и фильмы. Почти во всех мировых проблемах, от бедности до войны и болезней, виновны люди без чувства юмора.