Покидая мир - Дуглас Кеннеди Страница 23

Деньги. Я начала их зарабатывать. И — самое приятное — обнаружила вскоре, что это у меня неплохо получается.

Менеджеры хедж-фонда расскажут вам, что действуют по очень простому принципу: вкладывают деньги в акции и так страхуют себя от рыночной конъюнктуры — хеджируют, [25]чтобы при любом раскладе оставаться в выигрыше и получать деньги. Под этим подразумевается следующее: если приобретаешь акции, одновременно с этим непременно позаботься о возможности быстро и выгодно сбыть их с рук. Как можно научиться этому ремеслу? Тут требуется практика — и инстинкт игрока, необходимый, когда речь заходит о том, как покрыть свои издержки. Если благоразумно вести игру, единственный урон, который вам грозит, это затраты на покупку бумаг. Стоит акциям пойти вверх, вы оказываетесь в выигрыше. Большой успех.

Необходимо знать еще кое-что: хедж-фонды обязательно инвестируют средства в самые разные ценные бумаги и товары, имеющие оборот на рынке, — акции, сырье, иностранные валюты. А менеджеры неумолчно обсуждают стратегические ходы и уловки, приблизительно так: Британская компания, занимается информационными технологиями, IPO [26]ожидается через три месяца. Биржевые индексы указывают на укрепление фунта, но не раньше следующего квартала. Давайте-ка поставим на стерлинг, мы получим громадный куш, когда в сентябре он подрастет на три цента.

— Объясняю две основные вещи, — сказала Триш в тот мой первый день в качестве ее стажера. — Номер один: всегда держать нос по ветру, ловить выгодные возможности. Номер два: всегда думай о тактике, которая позволит свести к минимуму риски и максимально увеличить размер барыша.

Компании, подобные «Фридом Мьючуал», как я узнала, располагают инвестиционным капиталом порядка миллиарда долларов. Брэд, возможно, производил в жизни впечатление пошляка и хвастуна, но определенно знал, как привлечь успешных инвесторов и добиться, чтобы они захотели иметь с ним дело. Кругленький миллиард состоял из вложений таких разномастных инвесторов, как Гарвардский университет (120 миллионов долларов), женский колледж Уэллсли (25 миллионов), консорциум германских и шведских венчурных компаний (165 миллионов) и…

В общем, список был длинный, и Брэд уверял меня, что тщательно разбирается, с кем из многочисленных потенциальных инвесторов стоит «закрутить интрижку».

— Никаких русских богатырей. Никаких продавцов чудодейственных снадобий. Никаких полудурков, владеющих стейк-хаусами, — у этих проверка за проверкой, их каждые десять минут хватают за задницу. И уж точно никаких дружков-приятелей, которые поведут себя как полное дерьмо, если не согласишься выделить им минимум пятнадцать процентов навару. А вот об этом жулике-наводчике можешь думать что хочешь… но если говорить о нем как об инвесторе, он — настоящий клад! Дешевку не предлагать.

Два на двадцать. Это был еще один великий закон жизни хедж-фонда. А именно: мы взимаем два процента за любую инвестицию — на покрытие накладных расходов. После чего мы взимаем еще двадцать процентов за все, что мы для вас делаем, в качестве компенсации за то, что так удачно распорядились вашим капиталом и обеспечили вам такую большую прибыль. Предположим, в текущем году мы заработали для вас двести миллионов баксов (при вашем начальном вложении сто пятьдесят миллионов). Неужели вы поскупитесь и не захотите отстегнуть нам сорок миллиончиков — наше вознаграждение?

Два на двадцать. Я быстро смекнула, почему Брэд живет в просторном таунхаусе на Бикон-хилл и откуда это у Триш роскошные трехтысячефутовые [27]апартаменты в элитном районе у Южного вокзала. Компания зарабатывала абсурдные, безумные деньги, ухитряясь одновременно сохранять имидж выгодного партнера.

— Пожалей себя, — сказала Триш на третий день моей работы под ее командой. — Не покупай сразу же «мазератти» и не начинай разгуливать по офису в крупных брильянтах.