Нежные щечки - Нацуо Кирино Страница 23

— Да, мы понимаем. Ну ладно, мы вам что-нибудь принесем.

Касуми решительно отказалась.

— По правде говоря, мы завтра уезжаем. Сейчас как раз сезон, мы решили дачу продать. Конечно, после того как Юка-тян пропала, это будет сделать труднее, но мы все равно настроены продать, вы уж не обижайтесь, — выдавил из себя Тоёкава.

— С какой стати?

— Ну как же, Юка-тян вернется, а тут никого из знакомых нет, жалко же.

Лицо парнишки исказила печальная гримаса. Неожиданно на глаза Касуми навернулись слезы. Вот почему им было все равно, когда в саду нашли труп собаки, — потому что они думали продавать дачу. Потому что они не собирались оставаться здесь, когда выпадет снег. С наступлением зимы здесь останутся лишь несколько заброшенных домов. Ей удалось сбежать из своей деревни, но она потеряла Юку в этом пустынном месте. От жалости к дочери слезы все лились и лились из ее глаз. Она впервые рыдала на людях. Семейство Тоёкава, переглядываясь между собой, продолжало стоять в нерешительности, не зная, как поступить. В конце концов они ушли.

Вечером после того, как она поговорила с Митихиро, позвонил Исияма. Звонил он, видимо, с общественного телефона — из трубки доносились посторонние мужские и женские голоса, слышался шум машин. Касуми с ностальгией вслушивалась в звуки Токио.

— Тебе там не одиноко?

— Все в порядке, — соврала Касуми.

— Я ужасно подавлен. Чувствую свою ответственность перед Юкой. И перед тобой. Не знаю, как с этим быть. Бросил рыбачить и курить. Решил, что должен сделать что-то, что мне сделать непросто. Дурак я?

— Да нет. Как Норико?

— Ходит как в воду опущенная. Со мной почти не разговаривает. Она тоже по-своему зла на меня за то, что ты по моей вине так страдаешь.

— Думаешь?

— Уверен. Никто не может меня простить, — печально сказал Исияма.

— Я об этом даже не думала.

Касуми и в голову не приходило прощать другого или быть прощенной. Для нее единственным напарником была она сама.

— Спасибо и на этом. В любом случае я буду ждать, когда найдется Юка-тян и когда тебе станет лучше.

Касуми сказала «спасибо» и повесила трубку. Она снова подумала, что в словах нет никакого смысла, если Исияма не собирается искать Юку вместе с ней.

Ежедневно у Касуми был один и тот же график: она ходила на поиски Юки в близлежащие горы и ездила в полицейский участок Энивы узнать, нет ли какой-нибудь новой информации. В отделение ее отвозил и привозил обратно Мидзусима на своем «джимни». Так прошла неделя. Однажды прохладным утром Касуми стояла на дороге перед дачей, ожидая машину. Мидзусима появился позже обычного. Рядом с ним в машине сидела жена Идзуми, Цутаэ, одетая в ярко-красную блузку. Женщина вежливо поприветствовала ее, не выходя из машины. Касуми несколько раз встречалась с женой Идзуми и каждый раз думала, что, мол, за странная женщина. Было ей за шестьдесят, но выглядела она обворожительно. Ей, похоже, было абсолютно все равно, что происходит в окружающем мире. Из интересов — уход за садом и стряпня. Зимой она все свое время посвящала рукоделию, никуда не выходя из дома. Цутаэ привела Митихиро в ярость, когда при нем, будто о совершенно постороннем человеке, пробормотала: «Интересно, где ее закопали?» И это было сказано о девочке, которая исчезла из дачного поселка, где она сама жила! Касуми была в недоумении, увидев эту самую Цутаэ-сан. Мидзусима вышел из машины и учтиво извинился.

— Касуми-сан, вы уж простите, пожалуйста. Тут такое дело. Я должен отвезти госпожу Цутаэ в Саппоро. Босс за вами приедет. Вы не против, если он вас отвезет?

Она кивнула, и машина с двумя пассажирами, на большой скорости развернувшись на сто восемьдесят градусов, уехала. Цутаэ радостно улыбалась и кланялась на прощанье. «Можно было бы и по телефону все уладить. Подбросили бы ее к берегу, а там бы уж она как-нибудь сама разобралась», — занервничала Касуми, не понимая, что происходит. Ей даже пришло в голову, что, возможно, Цутаэ просто захотела с ней повидаться, вот и приехала. Касуми недоуменно склонила голову набок: «До чего же странно ведет себя эта женщина». Она вернулась в дом, переоделась потеплее. Снова раздался звук приближающегося автомобиля. На этот раз за рулем сидел Идзуми. На нем была черная куртка-пуховик, и выглядел он сегодня моложе обычного.

— Садитесь, Касуми-сан! — крикнул Идзуми, открывая дверь своего внедорожника.

— Извините за хлопоты.

Касуми забралась на переднее сиденье. Идзуми, не трогаясь с места, посмотрел на профиль Касуми.

— У вас есть водительские права?

— Нет, нету.

— Ну, на мопеде, если потренируетесь, думаю, сможете ездить. Я в полицию докладывать не буду.

— О чем это вы?

— Я вам дам свой старый мопед «Каб». Вы, пока здесь, сможете на нем ездить.

— Спасибо, но почему?

— Жена ревнует. Боится — переманите. Так что теперь никак не получится вас отвозить.

Потрясенная Касуми смотрела на Идзуми. У нее пропала дочь, а Цутаэ ревнует ее к мужу? Это что же такое происходит?

— Но меня же возит Мидзусима-сан! — произнесла Касуми, и только тут до нее дошло, что речь шла вовсе не об Идзуми: Цутаэ ревновала ее к Мидзусиме.

Со страдальческой миной на лице Идзуми тронулся с места. Когда они проехали мимо опустевшей дачи Тоёкавы, Идзуми снова обратился к ней:

— Я что хочу сказать, Касуми-сан… Для меня это такой шок, что ваша дочка исчезла. Мне правда очень жаль, что это произошло в моем дачном поселке. Я готов взять на себя ответственность за произошедшее.

Касуми плохо представляла, каким образом Идзуми собирался брать на себя ответственность. К тому же она не понимала, почему вообще он чувствует свою ответственность. Она лишь осознавала, что исчезновение Юки доставляет Идзуми как владельцу дачного поселка столько же хлопот, сколько и труп собаки, найденный в саду у Тоёкавы. Машина спустилась с горы и выехала на дорогу. Когда они приблизились к побережью, Идзуми со вздохом спросил:

— Интересно, Исияма-сан будет продавать дачу?

— Посмотрим. Я не знаю.

Идзуми бросил на Касуми взгляд, говорящий: «Да не может быть, чтобы ты да не знала». Лицо Касуми оставалось невозмутимым. Идзуми, похоже, обладал каким-то особым чутьем. Весь оставшийся путь до полицейского участка Касуми сидела, повернувшись к окну. Больше в том году случая поговорить с Идзуми так и не представилось.

После того как к ней в руки попал мопед, Касуми показалось, что она освободилась. Она ежедневно наматывала километры по горным дорогам, объезжала дома в округе, чтобы поговорить с жильцами, не переставая удивляться, откуда только у нее берутся на все силы. Иногда она бросала мопед и бродила в поисках Юки по лесным тропам, которые природа, готовясь к зиме, стремительно заносила осенней листвой, под ногами похрустывала подмерзшая земля. Дикие леса Хоккайдо, его морозный воздух — все это было ненавистно Касуми, и эта земля мстила ей.